Владыка мира

Салим не мог уснуть. Ночь казалась невыносимо душной и жаркой, а пунках, который мерно качался из стороны в сторону над его кроватью, лишь гонял застоявшийся воздух. Принц прекрасно знал, отчего на самом деле не мог уснуть, – он тосковал по Анаркали. Хаваджасара приводила к нему венецианку две последние ночи подряд перед возвращением его отца в Лахор, но с тех пор он не видел ее. Почему она так его очаровывала? На этот вопрос трудно было ответить, но Салим знал, что дело было не только в ее красоте и не только в том, что она была наложницей его отца, хотя это добавляло пикантности ощущениям. Было в ней что-то, некая уверенность в себе… возможно, это было следствием ее странной, бурной жизни. Она рассказала ему, как, во времена ее ранней юности, пираты напали на судно, на котором она плыла со своим отцом-торговцем, недалеко от берегов Северной Африки. Отцу они разрезали горло от уха до уха, а ее взяли в плен, и она была продана на невольничьем рынке в Стамбуле владельцу публичного дома, где ее научили искусству любовных ласк. Тщательно охраняя ее девственность, турок очень дорого продал ее в возрасте пятнадцати лет знатному вельможе, который и подарил ее султану. Это было четыре года назад.

Когда Салим спросил, думает ли она еще о своей родине, Анаркали пожала плечами.

– Кажется, это было так давно… Я плачу, когда думаю о том, что стало с моим бедным отцом, но останься я в Венеции, кто знает, как сложилась бы моя жизнь… Вероятно, меня ждал несчастливый брак с каким-нибудь богатым стариком, которого бы выбрал для меня отец; он это уже решил. Теперь я живу в роскоши. У меня есть драгоценности, которые поразили бы самых богатых венецианских дворянок… – На мгновение по ее лицу пробежала тень, но она тут же улыбнулась. – И этой ночью я делю ложе с молодым принцем, сильным, как жеребец, – так отчего же мне печалиться?

Анаркали умеет красиво польстить, думал Салим, ворочаясь без сна. Во время любовных ласк она хвалила его за силу и за удовольствие, которое он ей доставлял, говорила, что он самый лучший любовник из всех, кого она знает. То, что все ее слова были выдумкой и он, скорее всего, был ей совершенно безразличен, нисколько не ослабляло его страсти к ней. Именно так она была обучена вести себя – и тем самым выжила. Возможно, в это самое время она шепчет Акбару те же слова… Салим сел. Он решился. Он снова увидит Анаркали. Должен быть какой-то способ, и он его найдет.

– Есть одна старая каменная беседка, скрытая в густой чаще на берегу реки Рави. До нее всего половина мили отсюда. Я иногда отдыхаю там в тени, когда стреляю из нее на охоте, как из укрытия. Посмотри… – Салим нацарапал карту кусочком угля на листке бумаги. – Приведи Анаркали ко мне туда сегодня вечером, в то время как мой отец будет заседать с уламами. Едва ли он вызовет ее исполнить танец перед муллами.

– У вас будет очень мало времени. Анаркали нельзя выходить из гарема, когда падишах находится во дворце. И, светлейший… это последний раз. Я больше не могу так рисковать… Это слишком опасно для всех нас. – Острый нос распорядительницы гарема слегка дергался от волнения.

Салим кивнул, хотя на самом деле прекращать ничего не собирался. Нужно найти другие способы обмануть Акбара.

– Возьми это. И смотри, не подведи меня. – Он вложил ей в руку мешок золотых монет. – Я буду ждать тебя…

Ночью, когда вдоль берегов реки легли бархатные тени, Салим отправился в путь через шелестящий сухой тростник к беседке. Когда-то здесь, наверное, было очень красиво. Тонкие колонны и разрушенный купол лежали на сухой земле, и, когда он зажег масляную лампу, барельефы на беспорядочно рассыпанных каменных плитах словно ожили. Там была индуистская богиня в виде обнаженной танцовщицы, носившей лишь украшения; она чувственно изгибалась в ликующем танце. Тогда Салим вспомнил о гладком упругом теле Анаркали в разных видах и позах, и сердце его часто забилось.

Он сел, облокотившись о полуразрушенную каменную стену, и ждал, слушая тихий плеск реки Рави. Какой-то мелкий зверек – наверное, мышь – шмыгнул по его сапогу, и ему пришлось прихлопнуть москита, ощутив острый укол на шее. Салим видел, как взошла луна. Почти полная, она озаряла ночное небо теплым абрикосовым светом, и это означало, что прошло уже достаточно времени. Принц напряг слух, надеясь услышать мягкую поступь вдоль берега реки, но все было тихо. Возможно, что-то случилось или храбрость хаваджасары наконец покинула ее… Но он так просто не сдастся, думал Салим. Он все сидел, наслаждаясь красотой ночи и ожидая момента, когда снова сможет зарыться лицом в мягкую грудь. Даже если хаваджасара и передумала приводить к нему сегодня ночью Анаркали, он знал, что сможет ее уговорить…