Владыка морей Ч.2

— А скажи мне, владыка, когда последняя Олимпиада была? — оторвался князь от газеты, где на последней странице, в самом низу, ушлые монахи умудрились тиснуть объявление о продаже «ладьи доброй, из единого дерева рубленой, с бортами, насаженными дубовой доской в три пальца толщиной. Недорого!».

— В сто десятом году Эры мучеников, — не задумываясь, ответил Григорий. Это было несложно, ведь многие имперские документы до сих пор датировались несуществующими олимпиадами. — В триста девяносто четвертом, если считать от рождества Господа нашего Иисуса Христа.

Тут Григорий перекрестился, а княгиня последовала его примеру.

— Император Феодосий запретил бесовские игрища, — продолжил он. — Ревностный к вере государь был. Пусть благословенно имя его будет!

— Это не тот Феодосий, при котором христиане Мусейон Александрийский разорили, а женщину-философа Гипатию устричными ножами на куски порезали? — поддел его князь.

— Тот самый, — хмуро отвел глаза Григорий. Эти несообразности его, как человека широчайших взглядов, угнетали чрезвычайно.

— А как ты относишься к тому, чтобы Олимпиады снова проводить? — спросил князь, но увидев побагровевшее от негодования лицо архиепископа, добавил: — Под патронажем твоей епархии, конечно…

— Ф-ф-фу! — Григорий вытер пот, выступивший на лбу.

Это было очень неожиданно, но и сулило немалые перспективы. Олимпиады запретили не из-за того, что там кто-то соревновался. Вовсе нет! Просто в то время поклонение старым богам еще цвело буйным цветом, а Олимпиада, переполненная языческими ритуалами, являлась одним из символов прежней жизни. Собственно, из-за этих самых ритуалов ее и запретили. А соревноваться в силе никто запрещать и не думал. Скачки до сих пор — любимое развлечение столичных горожан. И плебса, и знати, и даже святых отцов. Многие так и живут, от забега до забега.

— Так что думаешь? — пытливо посмотрел на него князь.

— Думаю, если демонов языческих славить не будут, то нет в той затее греха! — решительно сказал Григорий, но потом смутился. — Точнее, есть, но он простителен. В Писании про безнравственность таких соревнований ничего не сказано. А мне, княже, приходится иногда грехи убийства и прелюбодеяния отпускать. Что там те скачки! Мелочь! Благословляю!

— Скачки, бег, метание копья, стрельба из лука, штанга, кулачный бой…, — поднял глаза к потолку князь. — Тут ведь как развернуться можно! О-го-го! И это только летние виды!

— Ты ведь, государь, затеял это, чтобы людей сплотить? — спросил его Григорий, и Самослав молча кивнул.

— Хорошее это дело, — улыбнулся Григорий. — Вся Греция на время Олимпиад перемирие устанавливала. Каждый себя эллином чувствовал, а не афинянином или жителем Коринфа. Благое это дело! Давай следующим летом и проведем!

— Следующим летом я не смогу, — поскучнел князь. — У меня большой поход намечается. И пока в том деле слишком много неизвестных, владыка. Я могу сразу вернуться, а могу и на пару лет застрять. Это во многом зависит от того, что за весть нам Вацлав принесет.

* * *

В то же самое время. Карфаген. Африканский экзархат. Империя ромеев.

Что делает нормальный грек, когда его город берет в осаду орда варваров? Коста не угадал. Правильный ответ таков: он устраивает праздник с музыкой, танцами и веселыми девками. Он надирается до невменяемого состояния и узнает, что в городе хозяйничают дикари только утром, когда его кто-то нежно пощекочет копьем и поведет на площадь, где уже сидят его соседи и родственники, приготовленные для продажи. Сиракузы, Антиохия, Карфаген и множество других городов потеряли свою свободу из-за легкомыслия жителей, недооценивающих врага. Нет ошибки страшнее, чем эта! Это Косте в бытность его в Новгороде вдолбили намертво. Потому-то они никуда не спешили, перекрыв все трое ворот, что вели из великого когда-то города.

К удивлению Косты, здесь лишь немногие слышали про Ганнибала. Опускающаяся на мир тьма невежества не обошла стороной и Карфаген, который за последнее тысячелетие был разорен дотла трижды: римлянами, вандалами и снова римлянами, а потому выглядел теперь, как самый обычный городок ромейского Востока, пыльный и скучный. Каменные здания со сводчатыми окнами и черепичной крышей были отстроены лишь в центре, а по окраинам лепились невысокие глинобитные лачуги с плоской крышей, в одной из которых и прятался предатель Никита. Театры и цирк пришли в запустение, базилики стали церквями, а акведук пересох навсегда. Так было повсеместно. Города пустели, а жители их перебирались на землю, бросая ремесло, которое уже не могло их прокормить. И все-таки несмотря на голод и чуму, в римской провинции Африка проживало не меньше людей, чем в Египте. Пшеница, мед и оливковое масло производились здесь в невероятном изобилии. Африка была богата, и с каждым годом все меньше нуждалась во власти константинопольских императоров, впавших к тому же в монофелитскую ересь.