Владыка Острова

Место мало подходило для лагеря. Но то, что остались позади, выглядело аналогично. Так что островитянин раскрыл чемодан и постелил рядом с поваленным деревом вещи. Не все. Свитер он надел на себя. Инга, закутанная в плед, в полотно которого намертво вплелись рыже-белые шерстинки, вроде как не мёрзла, но Остор заставил её набросить кардиган. Девушка не возражала. Она больше напоминала робота или куклу. Голые ноги, которые не прикрывало шерстяное платье по колено, давно покрылись ссадинами, пятнами укусов комаров и синяками. Её одежда не очень-то подходила для леса. Но Инга в какой-то момент даже своё: «Бо-бо» повторять перестала. Просто действовала, как он ей говорил. И Остор до момента этой остановки воспринимал подобное как подарок судьбы. Теперь же это основательно тревожило.

– Ты как? – спросил он.

Девушка не ответила, а, сев на бревно, стала раскачиваться вперёд и назад.

– Инга, как ты себя чувствуешь?

– Бо-бо.

– И всё? Ничего больше не скажешь?

– Плохо. Холодно. Страшно.

– Да. Плохо, холодно и страшно, но ночь нам придётся здесь провести. Идти в таком мраке не получится… Может, расскажешь мне что о себе? До утра время быстрее пройдёт.

– Устать. Спать.

– Инга. Я всё понимаю, но мне не смешно, – он присел на корточки и взял её прохладные ладони в свои. – Ты же можешь не односложно отвечать? Пожалуйста.

– Холодно. Темно. Спать. Ночь. Значит, спать.

– А кто я? Помнишь?

– Остор. Остор хороший. Я плохая.

– С чего это ты плохая? – удивился Владыка, хотя с неделю назад с удовольствием бы выслушал подобное признание.

– Остор злиться. Остор хороший. Значит, я плохая.

– Это не так. Просто Остору тоже холодно, плохо и страшно. Он устал и хочет спать. Вот и злится. Но не на тебя.

Отчего-то он сказал всё это в том же духе, что и собеседница. Используя относительно себя третье лицо. Однако, может, это стало и удачным обстоятельством. Отныне Инга была способна только на неглубокие примитивные выводы и такое пояснение восприняла. Она даже слезла со своего бревна, села на тряпки возле него и поделилась пледом, который (не иначе как из-за внесённого домашними животными некоего количества шерсти в его состав), хорошо защищал от прохлады. Стало приятно тепло. Веки сами собой начали закрываться.

– Давай я расскажу тебе про тебя? – чтобы прогнать дремоту предложил Остор и, не дождавшись согласия, приступил к делу.

История была основана на изученном им досье и потому вышла короткой. Самые банальные факты. Если бы за время их совместного путешествия Инга не расширила его познания ещё не забытыми воспоминаниями, то пересказ стал бы скучным. Так что вскоре ему пришлось говорить о себе самом. Однако точно также можно было делиться личным и со статуей. Девушка никак не реагировала. А после и свернулась подле него калачиком. Остор и сам устал сидеть. И прекрасно осознавал безнадёжность попыток провести ночь без сна, а потому прилёг рядом и, чтобы стало теплее, прижал Ингу к себе.

Странно. Но именно тогда, когда он устал бороться с усталостью и сонливостью, тело наполнила некая бордость и свежесть. Возможно, воспоминания о детстве, о первых прогулках в Поднебесье, о Мэйтэ и ещё много о чём заставили разум углубитья в недра памяти и начать фантазировать, как оно могло бы стать, если бы. Остор мягко улыбался мечтам. Инга тихо, мирно сопела. Он посмотрел на неё и усмехнулся, припоминая как утром испугался соблазнений этой дикой кошки. Сейчас всё действительно выглядело смешно… А воображение зачем-то представляло, как бы оно было, если поддаться искушению.

Всё-таки он являлся мужчиной в расцвете лет и далеко не монахом, несмотря на свой несемейный статус. В последние годы, правда, Остор уже перестал пытаться заполнить кем-либо дыру в сердце. Да и женщины вроде как оставили настойчивые попытки связать его узами совместной жизни. Привыкли, что Владыка достаточно быстро отдалялся от очередной пассии, и не хотели терять свою молодость на не самую приятную сказку о любви. А ему по-прежнему хотелось засыпать и просыпаться вот так, как сейчас, обнимая кого-то. Кого-то, кто был бы ему дорог.

«А если так порассуждать, то, наверное, Инга очень мне дорога», – с иронией подумалось ему.

И, пожалуй, мысли возникли не только из-за того, что ныне он носился с ней как курица с яйцом. За время совместных приключений они действительно сблизились. Остор уже и подзабыл, что причислял эту девушку к взбалмошной и крайне неприятной для себя категории людей. Он узнал многое о ней. Многое понял. И отчего-то, поддаваясь магии ночи и свету корявого диска Луны, осветившего лицо Инги, наклонился и поцеловал её возле виска. А затем лёг обратно и, вдыхая холодный влажный майский воздух, наконец-то заснул и сам.

День двадцать первый. Без четверти шестнадцать по местному времени