Владыка Острова

– Я понимаю, что тебе это сложно понять, Остор, – мягко произнёс Макейр. – Но если бы он не ожидал вновь оказаться сжатым твоей стальной ладонью, то тогда на совете определённо вынес бы на обсуждение свои мысли и намерения. И принял бы общее решение. Всё это мальчишество происходит только от одного – ты не даёшь ему проявить свою рассудительность. Ни в чём. Заранее озвучиваешь, что и когда должно быть сделано.

– То есть мне теперь следует считать себя деспотом?

– Не! – добродушно усмехнулся собеседник. – Просто тебе самому не довелось пройти этот урок на собственном опыте. Вот и усугубляешь типичную ошибку родителей… Поверь мне, у меня уже третий ребёнок подрастает. Со временем понимаешь, что к чему.

– Это только твоё мнение? – холодно вопросил Остор. – Или дела моей семьи теперь принято обсуждать советом? Может, остальные ещё чего мне присоветовать хотят?

– Ну, Шейтенор то определённо порекомендовал бы тебе жениться! – рассмеялся Макейр, не принимая саркастичный тон беседы. – Но это вот действительно мелочи по сравнению с тем, что может натворить Владыка, которому необходимо самоутвердиться, дабы его наконец-то признали полноценной личностью. Скажу тебе честно как старому знакомому. Мне даже удивительно, что Риэвир столько лет вёл себя как хороший мальчик.

– Да неужели? – бровь Остора скептически приподнялась. – Как хороший мальчик?

– Да-да! Он ведь знает, что важен для тебя. Ценит всё, что ты для него сделал… И ему действительно понадобилось нечто крайне существенное, чтобы уважение к тебе пошатнулось.

– Так чего ты от меня хочешь? Чтобы я ещё и извинялся перед ним за то, что он едва не закрутил роман с замужней женщиной?! Да ещё и туристкой. Чужачкой!

Пальцы застучали по столешнице несколько быстрее и шумнее. Собеседник устало вздохнул и буркнул:

– С твоим упрямством следовало бы рождаться ослом!

– Все претензии к Хозяину Судьбы и Времени.

– Ну, к нему-то у меня их поднакопилось предостаточно, – проворчал Макейр и продолжил уже со спокойными интонациями. – Если не наделаешь глупостей, то вы с братом и так помиритесь. Но дай ему… Остор! Я должен твоему отцу жизнь. Если бы не он, то мне… В общем, прими мою настойчивость как желание хоть частично вернуть долг за прожитые годы. Риэвир уже вырос. Отпусти его и посмотри сам, что я прав.

Признание заставило Остора постараться принять факт, что существовала не только его точка зрения. Он задумался. И, в конце концов, его думы привели к тому, что раз одного и того же хотели все, кроме него, то почему ему следовало противиться и идти «войной против целого мира»? Нет. Правота Макейра так и осталась под сомнением. Однако причин отстаивать свою истину нашлось немного. И его как-то задевало, что основной из них оказалось желание иметь возможность контролировать Риэвира ради недопущения тем какой-либо новой ошибки. Озвучивать это вслух означало повторение всего диалога с самого начала.

«Да, уж! Теперь за тобой будут все наблюдать, братец! – мысленно хмыкнул он. – Я в ожидании твоего промаха. А Макейр станет искать своё доказательство».

– Хорошо. Можем прямо сейчас вместе навестить Шейтенора… Порадуем его.

Последние слова прозвучали с неприкрытой иронией, однако собеседник понимающе улыбнулся. При этом его лицо покрыла такая гримаса морщин, что вмиг превратила пожилого крепкого мужчину в старика. Всё-таки Макейр был почти на пятнадцать лет старше Остора. Однако он часто навещал братьев, когда те были ещё детьми. Риэвир был не только ровесником, но и лучшим другом его ныне погибших сыновей погодок. И потому, пожалуй, тот и заботился так о нём. Возможно, отцовские чувства перенеслись и на сироту.

– Твои-то ребята в отряде не станут ворчать, что к ним примкнёт такая развалина как я?

– Тех, кто вздумает хотя бы косо посмотреть, я отправлю на спарринг с тобой, – пригрозил Остор. – Не знаю никого, кто владел бы мечом лучше!

– Да. Принятие правила о недозволении посещения Поднебесья после заката, да комендантский час в городе значительно сократили численность тварей. Ребятам не хватает настоящих тренировок, – по голосу было не понятно, говорилось ли с гордостью за осуществлённое или с сожалением о принесённых в связи с этим каверз.

– Некоторые до сих пор желают геройствовать, – с сожалением произнёс Остор. Ему каждое утро доносили о количестве пропавших.

Этой ночью воды Острова поглотили троих. Одна женщина, которую призвал Храм, не стала дожидаться восхода, и обитель не увидела новой жрицы. Исчезли и двое юных влюблённых, которым родители запрещали видеться днём. Едва размененная дюжина лет казалась взрослым весомым аргументом для разлуки молодёжи. А теперь они были готовы на всё, лишь бы исправить свершившееся.

Неожиданно что-то внутри Остора замерло.

На мгновение все верные суждение о совершённом им поступке утратили смысл.

Ведь что, если бы Риэвира тоже не стало бы в эту ночь?

… О чём бы жалел он сам?

День десятый. Ближе к четырём часа дня