Владыка Смерти

Вдруг бродяга услышал сзади легкий шорох и испуганно обернулся. Там сидела женщина как раз в его вкусе: полногрудая, широкобедрая, но с тонкой талией, одетая в какие-то прозрачные, ничего не скрывающие одежды. И еще у нее была обольстительная улыбка и изумительно косящие глаза.

Йолсиппа, потеряв голову от вожделения, неуклюже поднялся на ноги и, шатаясь, шагнул к этой соблазнительнейшей из женщин. Она нетерпеливо поманила бродягу, Йолсиппа бросился вперед и… неожиданно налетел на сухое дерево.

— Что такое? — закричал обиженный Йолсиппа, потому что женщина то ли исчезла, то ли превратилась в дерево, а может, это с самого начала было дерево. Секундой позже Йолсиппа обнаружил, что зловещий черный пес тоже исчез, а вместо него у потухшего костра сидел высокий человек, закутанный в плащ. Он был черноволос, в одежде чернее ночной тьмы, и, хотя яркие звезды освещали все вокруг, лицо его скрывала тень.

Йолсиппа увидел вполне достаточно для того, чтобы догадаться, кто перед ним. Он благоразумно опустился на колени и уткнулся лицом в грязь, моля о снисхождении:

— Не так далеко отсюда мой господин найдет прекрасных юношу и девушку. Несомненно, они больше порадуют взгляд моего господина, нежели жалкое ничтожество у его ног.

— Успокойся, — ответил черный человек. — Мне нужен именно ты.

Но это совсем не успокоило Йолсиппу. Он еще сильнее вжался в землю, словно желая провалиться сквозь нее. Черный человек не заметил этого и, непринужденно развалившись у костра, щелкнул пальцами. Из пепла взметнулось яркое пламя.

— У нас с тобой, — сказал он, — похожие мысли.

— Мой господин! — в приступе самоуничижения простонал Йолсиппа. — Может ли сравниться жалкий прах с многогранным сверкающим черным бриллиантом твоего несравненного разума!

Черный человек мрачно засмеялся. Услышав этот смех, Йолсиппа затрясся от страха.

— Эта твоя идея о городе… — вновь заговорил ночной гость. — Избранные блаженствуют за крепкими стенами, остальные возмущаются снаружи… Интересная идея — люди, ставшие богами. Простые смертные зеленеют от зависти, смута царит в королевствах…

Слыша, что черный человек пустился в рассуждения, Йолсиппа отважился чуть поднять голову. Но и на этот раз он не смог разглядеть лица того, кто сидел у костра, и испытал одновременно и сожаление, и облегчение. Он придвинулся ближе к костру и приподнялся еще немного, готовый, впрочем, в любой момент снова пасть ниц.

Йолсиппа никогда не осмелился бы высказать вслух свою мысль; однако существо, сидящее по другую сторону костра, с легкостью прочитало бы ее, пожелай оно этого. А мысль была такая: «Князь демонов боится только одного — скуки. Он, не задумываясь, посеет хаос среди людей, лишь бы ее развеять». Хоть Йолсиппа и бывал порой смешон, в проницательности ему не отказал бы, пожалуй, никто.

— Могу ли я служить тебе, величайший из князей? — вслух спросил бродяга.

— Ты построишь город, такой город, который мог бы сравниться с моим городом, Драхим Ванаштой, — ответил Азрарн, князь демонов.

— Я? О, мой господин, разве я сумею? Но я, конечно же, готов сделать все, что ты прикажешь.

Тут он взглянул в черные глаза демона. Его вполне дружелюбный взгляд вселял ужас. Йолсиппа понял, что он не будет строить город своими руками. Другие сделают это за него. Он будет лишь надсмотрщиком (он, ночной бродяга с дырявым кошельком, продавец бесполезных снадобий). Он будет надзирать за созданием самой удивительной и необыкновенной крепости с начала времен — града богов на земле.

Йолсиппу напугал собственный быстрый взлет. В то же время его распирало от тщеславия. Вдруг все вокруг заволокло дымом, сверкнула молния, и князь демонов с Йолсиппой исчезли. Костер погас во второй раз за эту ночь, остался лишь холодный пепел.

Никто не искал Йолсиппу. Кассафех, приводя в порядок одежду и волосы, лишь окинула взглядом окрестности, ожидая, что бродяга появится откуда-то и, спотыкаясь, подойдет к ним со своими шумными увещеваниями и протестами. Симму, казалось, не заметил его отсутствия. А может, втайне радовался, что, наконец, избавился от этого живого напоминания о своей участи героя?

Позже, когда они шли по зеленой равнине, Кассафех спросила:

— Неужели этот толстяк ушел от нас? Может, он заблудился? А вдруг на него напали дикие звери?

— Он не может погибнуть — так же, как и мы, — нехотя отозвался Симму. Это были его первые слова за весь день.

— Но если шакалы разорвут его!.. — взволнованно воскликнула Кассафех.

— Думаю, он выживет. Он не может умереть.

— Но, — продолжала Кассафех, — он ведь так беспокоился о тебе! Он говорил, люди должны узнать о твоем подвиге…

— Послушай, женщина, — резко оборвал ее Симму. — Этот бродяга говорил о городе, и ты внимательно слушала. Город для тебя — дворец, благоухающий розами и купающийся в причудливых фонтанах. Ты говоришь, что я герой, и видишь меня королем. Но если Симму король, то Кассафех — королева, одетая в шелк, с жемчугами в волосах. А я видел город, в котором одни мертвецы. Города — это клетки. Почему ты хочешь, чтобы я жил в клетке?