Владыка вод

Утром, проснувшись, он увидел себя на своей лежанке — видимо, перешел ночью, а как — не вспомнил. Зато вспомнил вчерашний разговор с Управителем, и устыдился. А устыдившись, решительно превозмог головную боль и принялся убираться. Когда дом приобрел относительно жилой вид, Верен пошел в лавку к Скуп-сыну.

Молодой лавочник сидел с каменным лицом. За минувшее время он вошел в роль, заматерел, появилось в нем особая стать богатого торговца. Верен даже слегка оробел. Он пробормотал «долгих лет», Скуп-сын важно кивнул круглой рыжею головой. Тогда Верен разозлился, и сухо сказал:

— Я принес.

Скуп-сын посмотрел непонимающе.

Желваки заиграли у Верена на щеках, но он сдержался:

— Кольцо Генерала Гора, как договаривались.

Испуг метнулся в глазах рыжего лавочника. Он оглянулся, прижал палец к губам:

— Тс-с…

Потом, подумав, встал, запер лавку и сказал:

— Пойдем наверх.

Они поднялись по скрипучим ступеням лестницы в ту самую комнату, где стоял стол с выдвижными ящиками и железный шкаф. Скуп-сын уселся в кресло и нетерпеливо потребовал:

— Покажи.

Верен достал кольцо Генерала Гора, показал лавочнику, не выпуская из пальцев.

— А откуда я знаю, может, это не то?

Тогда Верен взял кольцо за хрусталь и показал Скуп-сыну печатку в виде снежинки на нижней внешней стороне ободка. Лавочник, поглядев, пошел к шкафу, звеня по пути ключами. Он вынул шкатулку и отдал ее Верену, забрав у него кольцо с хрусталем. Верен откинул плотную крышку: Капелькино кольцо с редким камнем цвета морской воды лежало на мягкой обивке, и опять услышал он в голове шум — будто раковину к уху поднесли. Но не время и не место здесь было предаваться воспоминаниям. Он закрыл шкатулку и хотел уйти, но лавочник, жадно разглядывавший кольцо Генерала Гора, спросил:

— Как же ты его добыл? Ведь там, говорили, верная смерть.

У Верена не было ни малейшего желания заводить с лавочником разговоры, поэтому он только бросил через плечо:

— А я жив, как видишь.

И тут раздался в комнате тоненький ехидный смешок: спрятавшись под занавеской, за ними подглядывал крохотный норик в малиновой курточке и синих штанишках. Скуп-сын, рассвирепев, стал стаскивать с ноги башмак, чтобы запустить в негодяя, а норик стрелой метнулся к своей норке — и пропал. Башмак Скуп-сына бесцельно шлепнулся в угол. Лавочник еще ругался и шипел, но Верен не стал дожидаться, пока он успокоится — ушел.

А Скуп-сын вечером того дня, волнуясь, запалил свечу в своей комнате и надел кольцо Генерала Гора на палец. И… ничего не произошло. Он подумал тогда, что все толки — сплошное вранье. Взялся за бумаги, хорошо поработал, а над одной неожиданно глубоко задумался. Когда же поднял голову, глаза его блестели от удовольствия: он обнаружил в договоре со своим поставщиком зияющую брешь, что сулило немалую прибыль…

Первое время Верен еще ждал чего-то. Но дни проходили за днями, Управитель диких нориков больше не появлялся, а кольцо мирно лежало в шкатулке, и Верен нечасто открывал ее, чтобы взглянуть. Он видел, что всеми забыт и никому не нужен. Зачем же он вернулся? Все чаще возникал перед ним этот подлый вопрос, когда сидел он за очередной сетью, а ответа искать было негде, кроме как в бражной у Дюжа. Верен опять проводил там все вечера, но легче не становилось. Однажды он от отчаянья решил снова пуститься вверх по реке в безумной надежде, что все повторится. Но дошел только до старого рыбацкого сарая — и понял, что надежда напрасна. Ничего не менялось в нем. Видимо, заклинание Управителя было рассчитано только на один раз.

Он вернулся в поселок еще более угрюмый чем обычно, днями плел сети, а вечерами сидел у Дюжа. Как-то он взял кольцо с собой в бражную, и после четвертой кружки ему в голову пришла странная мысль надеть его на палец. Он так и сделал. Посмотрел, взялся за кружку — и замер. Откуда-то ему стало известно, что у Крива, бельмастого рыбака, сидящего за соседним столиком прямо за спиной, сильно шалит печень и брага Криву не в радость. Верен потряс головой и, подумав, толкнул односельчанина локтем под бок:

— Эй, Крив!

Тот поморщился от толчка и недовольно ответил:

— Чего тебе?

— У тебя что, печень болит?

— Болит, болит. А ты пихаешься…

Верен отвернулся, ошеломленный. Он повел глазами по бражной, полной в это время посетителей, и услышал еще многое: все боли, тревоги, заботы, что терзали тела и души сидящих людей, стали ему доступны. Он поглядел на кольцо и сорвал его с пальца, бормоча:

— Этого мне только не хватало… Своих бед мало, что ли…

Без кольца все стало как обычно. Он поглядел еще на него, и спрятал в карман. От нечего делать стал Верен вспоминать весь их путь — как Сметлив не хотел идти, как ликовали они, поняв, что начали молодеть. Припомнил он и последний куплет песни, что ревел тогда Сметлив:

Пусть плещется под веслами вода,
пусть счастлив будет дом, и те, кто возле.
А догорит рыбацкая звезда —
не позже и не раньше — вот тогда
и я уйду, как все. Но это — после.