Владыки Безмирья

На допросе я провел большую часть ночи. Я так устал, что, когда меня отводили в камеру, едва держался на ногах, словно проштрафился в бестиариуме и Боггет устроил мне одно из своих знаменитых дополнительных занятий. Камера моя представляла собой мрачную унылую одиночку с единственным окном у самого потолка, забранным толстыми прутьями, за которыми стояла бархатистая темень. Решетка за моей спиной закрылась с долгим, леденящим душу скрипом; тюремщики, переговариваясь, удалились, а я все стоял, пошатываясь, в крошечной каменной коробке и пытался понять, что меня ждет дальше. Меня трясло, и в голову ничего не приходило, да и не могло прийти - после допроса, длившегося столько часов, от мыслей остались одни ошметки.

Кое-как я добрался до нар, сел, потом, туго ворочая деревенеющее тело, улегся. Перебирая в памяти вопросы, которые мне задавали, и свои ответы, я старался увериться в том, что все говорил правильно. Но ясности в происходящее это все равно не вносило. «Ладно. Доживем до утра, а там посмотрим, что будет дальше», - уговорил я себя наконец и, поворочавшись на голых досках, уснул.

Утром наступившего дня, равно как и в последующие несколько дней, ничего яснее не стало. Ко мне приходили еще несколько раз - уточняли что-то, задавали новые вопросы. Стража, Орден и Канцелярия делали это попеременно, как будто бы опасаясь того, что их конкуренты могут узнать что-то, что даст им преимущество, хотя я при всем желании не мог себе представить, какие отношения на самом деле были выстроены между этими мощными организациями. Обидным было то, что мне отказывали в информации: все мои попытки выяснить, кого мы с Арси спасли той ночью и что происходит теперь, прерывались быстро и безоговорочно.

В остальном же мое пребывание в заключении было вполне терпимым. При свете дня камера оказалась не такой уж и мрачной, а главное, здесь было сухо, не холодно и кормили сносно - конечно, не чета Ридиной готовке, но и не хуже кухни в училище. Я посмеивался про себя: видимо, если заключенных магов еще и кормить плохо, они станут по-настоящему опасны. Я, конечно, никаким магом не был, но меня не выпускали, и большую часть времени я лежал на нарах или болтался по камере, как дурной маятник в свихнувшихся часах. От скуки и для поддержания тонуса я делал несложные физические упражнения. Первые несколько дней я боялся, что ко мне кто-нибудь придет. Приятелей из училища наверняка не пустят, а вот отца - вполне возможно. Но время шло, а ко мне никто не приходил, и - забавно - в какой-то момент я понял, что буду рад видеть даже его. Однако случилось кое-что лучшее, на что я не мог даже надеяться. Пришла Рида.

Я услышал ее голос и торопливые шаги задолго до того, как увидел ее, и у меня захолонуло сердце. Рида, это была Рида!.. Я вскочил, машинально вцепился в решетку, едва сдерживаясь от того, чтобы закричать. Я знал, что могу все испортить. Между тем ее шаги звучали все отчетливей.

 - ...Не обязана ничего объяснять... Сэм!

 - Рида!..

Она бросилась к решетке, и мы на мгновение крепко обнялись.

 - А ну, разойтись! - прикрикнул тюремщик, и я тут же получил сильный тычок дубинки в плечо. Меня отбросило назад, в камеру.

 - Сэм! - взвизгнула Рида, вцепившись в решетку, и, обернувшись, гневно взглянула на тюремщика: - Не смейте так с ним обращаться!

 - Ладно, ладно! - отозвался тюремщик и щербато ухмыльнулся. - Воркуйте, голубки, у вас десять минут.

Рида повернулась ко мне. В глазах ее была тревога. Я придвинулся к разделявшей нас решетке, но не отважился снова обнять Риду, хотя мне этого хотелось больше всего на свете.

 - Как ты, Сэм? Тебя не бьют? Кормят нормально? Сэм, как же я волновалась за тебя... - Она прислонилась головой к толстому пруту решетки. Я покосился в сторону тюремщика и все же решился - накрыл ее пальцы своими ладонями. Руки у Риды дрожали.

 - Я в порядке, Рида. Все хорошо. Я люблю тебя. Рида... Я знаю, почему ты ушла.

Она подняла голову и посмотрела на меня. Глаза ее были влажными. Я остро почувствовал свою вину - Рида не должна была плакать из-за меня! - и в то же время было приятно, потому что она готова была из-за меня разреветься.

 - Ты ненавидишь меня? - спросила она.

 - Нет. Нет, что ты... Я все понимаю. Я... мне рассказали.

Во взгляде Риды мелькнуло удивление.

 - Я тебе потом все расскажу, не сейчас, - я снова покосился на тюремщика. Тот делал вид, что не прислушивается к нашему разговору, но я ему не поверил. - Расскажи мне лучше, что творится в городе. Я ничего не знаю. Что с Арси и...

 - Арси пропал. Тот человек, которого вы спасли, - тоже. Я слышала, что наутро его отвезли в госпиталь, а там он исчез, как в воду канул. Господин Риввейн под стражей. Он обвиняется в государственной измене. В городе была облава, но подробностей я не знаю.

 - А Селейна? С ней все в порядке? Просто в ту ночь...

Я не договорил, Рида замялась тоже. Тюремщик тут же встрепенулся.

 - Эй, если вы закончили, давай, красавица, на выход!