Власов как «монумент предательству»

Опыт приобретался дорогой ценой: потери среди комсостава были чудовищными. В 1942 г. на фронтах погибло (в том числе от ран) около 162 тыс. средних и старших командиров ВС, пропало без вести около 125 тыс. Среди погибших были 11 командиров корпусов, 76 командиров дивизий и 16 командиров бригад. Всего же за годы войны погибли, умерли от ран и болезней, пропали без вести или пропали в плен 35% общего числа офицеров, служивших в Вооружённых силах СССР. В абсолютных цифрах — 1 023 100 человек»^{278}.

Печальной оказалась и судьба некоторых однокашников Власова по курсам «Выстрел»: помощника командира дивизиона 83-го стрелкового полка Критина Ивана Авксентьевича, помощника командира батальона 135-го стрелкового полка Шилова Фёдора Николаевича, начальника полковой школы 135-го стрелкового полка Верзина Сергея Владимировича и командира пулемётной роты 31-го стрелкового полка Эйтингона Саула Абрамовича^{279}.

Подполковник Критин И.В. (1901 г.р.) помощник по тылу начальника штаба 2-го механизированного корпуса пропал без вести в июне 1941 г.^{280}.

Генерал-майор Шилов Ф.Н. (1903 г.р.) командир 218-й стрелковой дивизии умер от ран 4 сентября 1941 г. Похоронен на восточной окраине Твери^{281}.

Генерал-майор Верзин С.В. (1898 г.р.) командир 173-й стрелковой дивизии пропал без вести 19 сентября 1942 г. Известно, что он застрелился во избежание плена^{282}.

Бригадный комиссар Эйтингон С.А. (1904 г.р.) военный комиссар 6-го механизированного корпуса пропал без вести в 1941 г.^{283}.

4

В 1942 г. Советская военная разведка смогла добыть и отправить в Москву записку, составленную после первых месяцев боёв командующим 2-й танковой армией вермахта генерал-полковником Гейнцем Гудерианом. В начале ноября немецкий генерал направил этот документ в Берлин, а через три месяца, в феврале 1942 г., этот же документ лежал на столе у Сталина^{284}. В нём, в частности, говорилось:

«а) Оборона. Оборона осуществляется с упорством, глубоко эшелонирована, но лишь в редких случаях располагает достаточно сильными резервами для эффективной защиты против охватов. Имеет место частое применение контратак небольшими подразделениями. При этом русские являются мастерами в использовании местности при исключительно умелой маскировке.

б) Наступление. При наступлении отсутствует резко выраженная концентрация сил для главного удара, не хватает умения сосредоточить и использовать действие огневых средств. Проведение наступления всегда сопровождается излишне массированным использованием пехоты. Часто применяются ночные атаки.

в) Марш. При глубоких расчленённых маршах войска показывают хорошую маневренность на бездорожной местности»^{285}.

«а) Пехота. Почти всегда упорная в обороне, искусная в ночных и лесных боях, обученная коварным приёмам борьбы, очень умелая в отношении использования местности, маскировки и постройки полевых укреплений; неприхотлива и закалена. Имеет в своём составе много снайперов. Часто недостаточно обученная, она проявляет тупость и несамостоятельность в наступлении. Её вооружение ниже немецкого, за исключением автоматической винтовки», — подчёркивал Гудериан в разделе «Боеспособность русской армии»^{286}.

Как известно, А.А. Власов начало войны встретил командиром мощного механизированного корпуса. Когда его назначали на эту значимую должность, он, разумеется, отказаться не посмел, хотя с танками и прочей техникой до этого никогда не сталкивался. Впрочем это не важно… Вот что, например, написал про советские танковые войска Гейнц Гудериан:

«Снабжены хорошей материальной частью и имеют хороший личный состав. Располагают многочисленными тяжёлыми танками с отличной бронёй и вооружением. Одиночная подготовка личного состава танковых частей лучше по сравнению с другими родами войск, но руководство ими уступает немецкому, а в настоящее время при применении крупных соединений оказывается совсем несостоятельным. В настоящее время танковые части более сильны в обороне, чем в наступлении. Если русским удастся массированно ввести в бои более крупные соединения, то необходимо считаться с тем, что при отсутствии достаточного количества противотанковых средств у противника они смогут добиться значительных успехов»^{287}.

Не менее любопытно мнение немецкого генерала и о «Русском командовании»:

«а) Высшее командование. Высшее командование показывает себя очень энергичным. Оно стремится руководить по немецким принципам и приспособиться к немецким методам боевых действий. Но здесь оно не может полностью развернуться, так как ему мешают:

1) политические требования государственного руководства;