Власов как «монумент предательству»

«В самых последних числах июля 1942 г. я вместе с двумя своими солагерниками прибыл в Берлин… По распоряжению комендатуры Шталага ЗД мы были направлены в специальное отделение этого лагеря, размещавшегося в самом Берлине на улице Шлиффенуфер, д. 7…

В конце августа или в самом начале сентября в наш лагерь прибыл Зыков… Прежде всего следует отметить, что военнопленный носил знаки различия «батальонного комиссара» и красная звезда политработника не была спорота. Обмундирование выглядело непоношенным и даже не помятым. Офицерские хромовые сапоги были начищены. Военнопленный был побрит и не был истощён, следовательно, в плену находился недолго. Никаких вещей у него не было, даже шинели. На вид ему можно было дать не более 35 лет…

Твёрдая походка, но без особой военной выправки, показывала, что 3. не был кадровым командиром…

Батальонный комиссар представился нам как Мелетий Александрович Зыков. Он сказал, что только несколько дней тому назад попал в плен на Ростовском направлении и прибыл сегодня в Берлин на самолёте. Ни в каких лагерях военнопленных он не был. Привезли его в Берлин по распоряжению Геббельса, и завтра он должен быть у него. Зачем его вызвал Геббельс — он не знает.

О своём прошлом 3. тогда рассказал очень немного. Упомянул, что работал в редакции газеты «Известия», в 1937 г. был арестован и сослан. В 1941 г. реабилитирован, восстановлен в партии, аттестован на звание батальонного комиссара и назначен заместителем военного комиссара стрелковой дивизии, в качестве какового и попал в плен…

На другой день майор А. рассказал мне про уход 3. Рано утром, когда мы ещё спали, пришёл немецкий фельдфебель и, подойдя к койке 3., начал его будить. Тот спросонок вскочил и на своём ломанном немецком языке стал объяснять фельдфебелю, что он не пленный, а перебежчик и имеет соответствующий «аусвайс». Через минуту, придя в себя, 3. оделся и спокойно прошёл через комнату майора А. вслед за фельдфебелем. Больше мы 3….не видели».

Поздняков рьяно держится за «батальонного комиссара». Когда М. Китаев в мемуарах указывает, что Зыков попал в армию в качестве старшего политрука. С этими знаками различия его видели многие русские офицеры в интернациональном лагере на Шлиффенуфер, где он провёл один или два дня.

Поздняков, издававший мемуары уже покойного к тому времени Китаева, поправляет в комментариях:

«В лагере на Шлиффенуфер М. Зыков носил знаки различия батальонного комиссара, а не старшего политрука».

Сегодня, однако, мне на глаза попалась «Объяснительная записка о пребывании в плену немецко-фашистской армии батальонного комиссара Чугунова Якова Абрамовича» от 29.07.1943. Попавший в плен со второй ударной армией Чугунов летом 1943-го перебежал к партизанам.

В записке, между прочим, говорится вот что:

«16.7. я был доставлен в Берлин в гестапо. При обыске в комендатуре у меня обнаружили орденскую книжку, за что после избиения посадили в одиночную камеру. Через месяц в мою камеру привели ст. политрука Зыкова Милетия Александровича, который, по его словам, якобы сдался в плен сам. Зыков рассказал мне своё прошлое, что он как будто шурин Бубнова и в одно время работал замредактора газеты «Известия», а затем якобы 5 лет находился в ссылке как оппозиционер. Последнее время он будто бы работал директором одной из текстильных фабрик и в марте 1942 г. был призван на фронт… Этот Зыков стал предлагать мне работать в газете для военнопленных, которую, по его словам, ему должны были на днях поручить редактировать.

Когда я отказался сотрудничать в газете и изменять своей родине, Зыков пытался запугать меня будущим, стремился доказать, что он мне делает услугу и т.д. Через два дня я снова остался один».

Оставим за скобками содержание разговора… но обратим внимание на дату. Середина августа это никак не начало сентября, о котором рассказывает Поздняков. А ведь в его версии Зыков только прилетел в Берлин. Мог Чугунов напутать с датой, сознательно или случайно? Теоретически да.

Но о лете говорит и А. Казанцев в «Третьей силе»…

Вспомним и уже известного нам М. Китаева:

«Впервые я встретил [Зыкова] в редакции московских «Известий», тогда он был одним из заместителей Бухарина. Он происходил из семьи интеллигентов, социал-демократов по убеждениям, его отец любил политические дебаты и в целом придерживался либеральных взглядов. Зыков получил образование в духе «легального марксизма». Истории о его приключениях во время Гражданской войны, которые он любил рассказывать, выпив, казались мне сомнительными. Потом он стал журналистом и преподавал в институте Герцена. Потом он был редактором в Ташкенте, молодой смышленый парень, разделявший взгляды «правой оппозиции». Его отправили в Магадан. Когда он вернулся, разразилась война, и он попал на фронт младшим политруком. Когда его взяли в плен, он написал то самое знаменитое письмо Геббельсу и через несколько дней был вызван в Берлин. Удивительно, чго в отличие от множества писем его письмо произвело немедленный эффект.