Власовщина. РОА: белые пятна.

Дальше началось еще более невероятное: Буняченко стал требовать к себе генерала Власова, но того почему-то никак не могли найти, он будто сквозь землю провалился. На совещании офицеров дивизии Буняченко объявил, что соединение выходит из подчинения немцев. Больше того, было объявлено, что не исключены бои с немецкими войсками. Готовились к боям с немцами, в дивизии «поспешно рылись окопы, сооружались противотанковые заслоны, создавалась круговая оборона». А время шло. А время неумолимо приближалось к 16 апреля…

Вообще, кто мог знать эту дату — 16 апреля? Ну, конечно, еще сам Сталин, командующие фронтами, участвовавшими в битве за Берлин, — их трое. Еще кто-то, к примеру, начальник ГРУ. Кто еще? Их можно на пальцах пересчитать…

«15 апреля, с наступлением темноты, дивизия двинулась на юг с соблюдением мер походного охранения, — фиксирует командир полка Артемьев. — Был составлен план боевых действий на марше на случай столкновения с немецкими войсками, если они попытались бы оказать давление силой».

Это что же получается? Дивизия Власова, заменившая на самом ударном участке фронта немецкие воинские части, буквально за несколько часов до общего наступления Красной Армии на Берлин снялась и ушла на юг? Повторилась ситуация на Курской дуге? Но откуда Буняченко узнал про дату общего наступления — 16 апреля? От Власова? А тот от кого? От своего начальника — от начальника ГРУ? От самого Сталина?

Как бы там ни было, но за несколько часов до общего наступления немцы физически уже никак не могли залатать хоть чем-то, хоть кем-то, хоть как-то оголенный власовцами участок фронта на Одере, к тому же прямо перед плацдармом советских воинских частей, на который через несколько часов — 16 апреля устремились переправляться наши полки и дивизии. Наши войска, находившиеся на одерском «пятачке», просто не позволили бы открыто приблизиться немцам, к оставленным власовцами позициям.

«Мы серьезно учитывали не только вынужденное запоздание 2-го Белорусского фронта с началом наступления… — пишет Г. К. Жуков. — Конечно, было бы лучше подождать пять-шесть суток… Времени до 16 апреля у нас осталось мало, а мероприятий, которые надо было срочно выполнить, очень много».

Все тут закодировал наш любимый полководец! Особенно вот это: «Конечно, было бы лучше подождать пять-шесть суток». Чего ж не подождали? То-то и оно, не могла ждать и часа лишнего Первая власовская дивизия, а не 1-й Белорусский фронт. 1-й Белорусский фронт в тех условиях мог ждать и пять, и шесть, и все двенадцать суток, ни часу не могла ждать власовская дивизия, «ожидание» для нее было смерти подобно — генерал Буссе мог раздавить ее всей мощью своей 9-й армии. Вот почему Сталин приказал не дожидаться готовности к сражению целого 2-го Белорусского фронта, которым командовал К. К. Рокоссовский, он под Москвой со своей 16-й армией был соседом А.А. Власова, командовавшего там 20-й армией. Под Берлином для Победы, для взятия Берлина войска генерала Власова оказались важнее войск генерала Рокоссовского. Рокоссовского из-за Власова даже ждать не стали. За те «пять-шесть суток» немцы успели бы перебросить на оголенный власовцами участок фронта столько войск, что их хватило бы на «пять траншей» и более.

Что же у нашего полководца написано в «Воспоминаниях» про тот участок фронта, который занимала Первая власовская дивизия?