Власовщина. РОА: белые пятна.

Мнение Эренбурга нам должно быть интересно только потому, что это мнение ЭРЕНБУРГА… Человек, объясняя другого, конечно же, судит о нем исключительно по себе. По-другому просто не дано. Когда Эренбург растолковывает нам, почему так, а не иначе поступил Власов, он выкладывает нам не мотивы Власова относительно содеянного им — для Эренбурга они и в самом деле «потемки», Эренбург хорошо знает себя, он ставит себя на место Власова, и мы читаем чистосердечное признание Эренбурга: по каким мотивам он бы сделал то, что сделал Власов — предал бы Родину. И первый, самый главный мотив для Эренбурга, который оправдывает его сдачу в плен, этот: «Увидев немцев, он испугался…» Вот он, примитивный, низменный, животный страх. Все остальные — производное от него. Немцев Власов увидел 22 июня 1941 года, и с того дня он только и делал, что «видел» их перед собой, сзади себя, на всех флангах, и не просто «видел» — он их бил, как мог и как умел. От вида немцев пускали в штаны только «бойцы ташкентского фронта». Один вид живого немца уже парализует волю Эренбурга, и он не находит иного выхода, как только поднять лапы и сдаться им.

Но вот Эренбург в спасительном плену, немцы почему-то не смогли его «прикончить на месте». Как ведет себя в этой ситуации Эренбург? «Оказавшись в плену, он начал думать, что ему делать». Что ж, разумно, положение — не позавидуешь, надо что-то предпринимать. И вот сидит Эренбург и «думает». Много вариантов прокручивает он в своей чубатой голове. И что же на выходе, на каком из множества вариантов останавливается? «Значит, остается одно: принять предложение немцев и сделать все, чтобы Германия победила». Когда я читаю у Эренбурга, что будто так думал, так решил русский Власов, я не верю. Но когда я читаю эти «догадки» Эренбурга насчет русского Власова, я верю, что именно так и поступил бы сам Эренбург. Да эренбурги, Троцкие, Ленины с 1914-го по 1917-й, когда Россия отбивалась от наседавших врагов в первой мировой войне, именно так и думали, и говорили, и действовали в этом направлении — чтобы победила Германия, чтобы поражение потерпела Россия, русские. И ведь так и произошло — Россия потерпела поражение, а оглушительную победу одержали даже не немцы, а Троцкие и эренбурги. «Оборонцами» они становятся потом, когда надо обороняться от русских, оборонять захваченное у русских. У эренбургов — поражение России, русских — в крови.

«Разумеется, Власов[49] никогда и никому так не говорил…»

Небезызвестный генерал Григоренко тоже, как и Хрущев и Эренбург, мается проклятым «почему?». Будучи в Штатах, он в 1981 году написал и издал там книжку «В подполье можно встретить только крыс». Размышляет он в той книжке и о Власове, пишет о том, как тяжело было многим понять, что знаменитый генерал Власов, «не какой-то выскочка — кадровый офицер, коммунист, чисто русский человек, выходец из трудовой крестьянской семьи» с помощью немцев создал РОА. Григоренко задается вопросом: «Почему?!»… Не вязалась эта фигура у меня с образом изменника родины. Провокация, говорил я себе».

Всезнающий о Власове И. Хоффманн в своей книжке «История власовской армии» глубокомысленно замечает по поводу «почему?!» Григоренко: «Но ответа на этот вопрос ему и его товарищам пришлось ждать долго».

Видимо, Хоффманн имеет в виду срок выхода в свет его «Истории власовской армии». Однако именно генерал Григоренко ближе других подошел к разгадке Власова, когда произнес слово «провокация». Правда, со знаком в точности наоборот, потому что он искренне считал историю с Власовым немецкой «провокацией».

«Запомнился 1940 год. Буквально дня не было, чтобы «Красная звезда» не писала о 99-й дивизии, которой командовал Власов. У него была образцово поставлена стрелковая подготовка. К нему ездили за опытом мастера стрелкового дела. Я разговаривал с этими людьми, и они рассказывали чудеса. Вторично я услышал о Власове в ноябре 1941 года… Снова о нем говорили как о выдающемся военачальнике», — продолжает в такой вот форме свое «почему?!» генерал Григоренко. Будто черная повязка на глазах у Григоренко. И Хрущев… и Григоренко ходят, как коты вокруг горячей сковородки, но лизнуть боятся. Неужели? Почему? Все-таки я не думаю, что все эти люди, от Хрущева до Хоффманна, круглые дураки и не видят Власова истинного. Но почему и Хрущев и Хоффманн в принципе говорят о Власове одно и то же? Почему и Сталин, что называется, спустил на Власова всех собак, сдал его?

Носится со своим ведром ответов по поводу «дела Власова» и самодеятельный философ и историк-самоучка Волкогонов. В ведре том, кроме «отрыжки», кажется, ничего другого нет, Как всегда, все у Волкогонова косноязычно-топорно, будто русского языка он не изучал вообще, и все обязательно окрашено ненавистью к русскому, к русским.