Власть без славы

Отчим, видимо, был одним из руководителей забастовки. Фрэнк помнил, как приходил священник из соседней деревни и убеждал шахтеров вернуться на работу, потому что это долг каждого доброго христианина, и упрекал их за то, что они причиняют столько страданий своим женам и детям. Помнил, как отчим возражал священнику, как проклинал церковь, которая всегда заодно с хозяевами и требует, чтобы шахтеры, точно побитые псы, поплелись обратно в грязные, душные бараки и вернулись в шахты, где они за жалкие гроши работают, ежечасно рискуя жизнью.

Священник обозвал отчима язычником и смутьяном. Когда мать Фрэнка стала давать уроки музыки, священник убеждал родителей не доверять своих детей этой женщине, потому что муж ее атеист. В ответ на это отчим сложил песенку для шахтеров:

Наш пастор взывает: «Молитесь, братья,
Трудитесь, о большей не думая плате.
Нет мяса — так хлебом питай свою плоть,
Будь рад, что не репу дарует господь».

Отчим, как и большинство его товарищей, не вернулся на шахту и, когда кое-кто из шахтеров сдался и возобновил работу, предпочел отрясти прах от ног своих.

Память об этих днях раннего детства жила в душе Фрэнка Эштона, когда он говорил с трибуны перед своими избирателями. Вспомнил он и Лондон, Лондон трущоб и голода. Мать определила его в школу, посылала в церковь, где он пел в хоре. А потом родился младенец. Как будто и брат Фрэнку, а все-таки не брат.

Когда младенец немного подрос, Фрэнк решил бежать из дому и уйти в море. Быть может, он бежал от голода или потому, что брат его был сыном калеки с деревянной ногой, очень доброго и ласкового, но все-таки — не родного отца. Фрэнк убежал в порт и спрятался на борту судна, но его обнаружили и высадили на берег. Он пришел домой среди ночи и, остановившись под кухонным окном, услышал, как мать его плачет, а отчим утешает ее: «Не плачь, Керри, есть захочет — придет».

Фрэнку Эштону очень хотелось есть, но он отошел от окна, вернулся в порт и там уснул на каких-то мешках. Проснулся он от боли — крысы кусали ему уши и пальцы. Он влез в четырехколесную тележку, но крысы последовали за ним и по ручкам тележки опять добрались до него. Иззябший, перепуганный, он поднялся на борт какого-то судна; там сторож напоил его чаем с сухарями и пообещал спрятать. Он так и уснул стоя, и сторож уложил его спать в камбузе. Утром, когда Фрэнк проснулся, судно уже было в открытом море, на пути в Мельбурн. Фрэнка изругали на чем свет стоит, потом заставили работать. Научили завязывать узлы и концы каната. По ночам он плакал на своей узенькой койке от усталости и тоски.

Когда пароход прибыл в Мельбурн, капитан пригрозил Фрэнку, что увезет его обратно в Англию; он удрал, и целых четыре года проработал на судах, курсирующих между Австралией и Северными островами, и в конце концов опять очутился в Мельбурне.

— В Мельбурне я впервые принял участие в борьбе рабочего класса. Сначала в союзе моряков, потом в союзе трамвайных служащих. Я изучал профсоюзное движение, деятельность лейбористской партии. Потом я работал комендантом в школе для рабочих и там начал читать книги, учиться. Я слушал речи всех стойких борцов за дело рабочих; слушал их на улицах, на собраниях, на берегу Ярры; я тоже решил посвятить себя делу рабочих, делу социализма. Да, друзья мои, я боролся за великое дело рабочего класса. Помню, как нам пришлось сражаться за кооперативы. В этом самом избирательном округе я удостоился чести быть секретарем лейбористской федерации штата Виктория, которая организовала кооперативные лавки…

Восторженные аплодисменты прервали речь оратора.

— Тогда мы в конечном счете потерпели поражение, но многое было достигнуто. Потом мои друзья стали склонять меня вступить на политическое поприще.

Снова аплодисменты и приветственные крики. Быть может, кое-кто из сидящих в зале лейбористов и знал, что Фрэнк Эштон и некоторые его собратья по ныне уже не существующей федерации поклялись никогда не баллотироваться в члены парламента, ибо таким путем социализма не достигнешь. Но теперь все — и сам оратор, и его слушатели — были увлечены новой идеей, завладевшей умами рабочих: что все пойдет на лад, если они пошлют своих представителей на штурм парламента.

— Что касается нынешних выборов, то ни та, ни другая группа избирателей не может сказать, что она лишена своих прав, потому что распределение голосов обеспечило представительство и той и другой партии.

Присутствующие либералы в знак одобрения придвинулись ближе к трибуне.

— Я сражался за великие принципы лейбористской партии, и ради блага всех мужественных рабочих, которые боролись за меня, я буду до конца отстаивать эти принципы.

Он повернулся к дальнему углу зала, где сидел кандидат правящей либеральной партии, тоже прошедший в парламент, ибо существующая избирательная система допускала на основе пропорционального представительства избрание двух депутатов от одного и того же округа.