Власть без славы

Интересно, был ли он искренен со мной, ведь красавицей меня назвать было нельзя. Невысокая, худая, я имела, к тому же, один большой недостаток – довольно низкий голос, что не придавало мне изящной женственности. Говорили, что у нас с отцом были похожие голоса, но, по-моему, у него был слишком высокий тембр для мужчины, у меня же, наоборот, слишком низкий – для женщины.

Жаль, конечно, что не Реджинальд Поул был моим женихом, но годы шли, а он по-прежнему был далеко. Да и отец никогда не согласился бы на наш брак. А Филип Баварский был удивительно красив – я, пожалуй, еще не видела мужчин, которые могли бы с ним сравниться…

Мы продолжали беседовать на латинском языке, что создавало некоторую напряженность, но вместе с тем было очень смешно. И вдруг он сказал то, что хочется услышать каждой женщине, – что он в меня влюблен.

Затем он подарил мне бриллиантовый крест на цепочке и попросил, чтобы я всегда носила его в память о нем.

Для меня все это было так ново, непривычно, что я совсем забыла о печальном опыте предыдущих помолвок.

Неожиданно возник Чапуи. Он был озабочен помолвкой отца с Клевской, но еще больше – перспективой моего брака с Филипом Баварским.

– Вам придется принять протестантство, – сказал он.

Я с удивлением смотрела на него.

– Неужели вам это не пришло в голову? – спросил он с нескрываемым ужасом.

Какая же я дура, пронеслось у меня в голове, я же должна была помнить, что у меня никогда не получалось так, как у других и как хотелось мне. Размечталась о счастливом замужестве! И обо всем забыла? Да, красивый, да, обаятельный, но… еретик!

Чапуи с удовольствием наблюдал, как я была потрясена.

– Вы же ни за что не выйдете замуж за еретика, – сказал он.

– Ни за что, – откликнулась я, – но… отец уже поручил Кромвелю все устроить.

– Мой господин будет чрезвычайно недоволен.

Я чуть было не выпалила: «Ваш господин ничем мне реально не помог. Он вечно занят более важными делами. Его заботит политика, а до бедной девушки, живущей в клетке, никому нет дела. Я и шагу не могу ступить без разрешения». Но я сдержалась, не сказав ни слова.

– Этот брак был бы катастрофой.

– А брак моего отца?

– Он тоже нежелателен. Но вы! Вы – надежда…

Чапуи замолк на полуслове, но этого было достаточно – меня охватила дрожь. Я была надеждой католического мира. Как же это я так легкомысленно влюбилась в еретика?

Совершенно очевидно, что и речи не могло быть о браке с Филипом Баварским. Но если меня заставят? Я молилась. Я просила, чтобы моя мать услышала мою молитву и помогла мне. Сама я была бессильна противостоять отцу и Кромвелю – если только они захотят, свадьба состоится.

Мои надежды на счастливую семейную жизнь таяли, как дым. Слабая и беспомощная, я грезила о Филипе. Я мечтала выйти за него замуж, устав вечно чувствовать себя старой девой. В своих мечтах я представляла себе, как он примет католичество и станет моим мужем.

* * *

27 декабря Анна Клевская села в Кале на корабль. По прибытии в порт Дил ее встретили и отвезли в замок Уолмер, где она отдохнула с дороги, а затем ее перевезли в замок Довер. Там из-за плохой погоды – дул ураганный ветер и было невероятно холодно – ей пришлось пробыть три дня. И наконец, Анна и ее сопровождающие направились в Кентербери, где ее ждали представители высшей знати, включая герцога Норфолкского. Она, должно быть, была тронута теплым приемом и с нетерпением ожидала встречи со своим будущим супругом.

Бедная Анна! Она тоже хлебнула горя – такова уж, видно, была судьба всех женщин, которые оказывались рядом с моим отцом.

А он-то совсем забыл о своем возрасте, полагая, что остался все тем же героем-любовником, каким был в молодости. Сгорая от желания поскорей увидеть ту красавицу, что была изображена на миниатюре Гольбейна, он мысленно уже держал ее в своих объятиях. Невесте был приготовлен подарок – самые лучшие соболя в королевстве – на пелерину или муфту.

Встреча должна была произойти в Рочестере. Не в силах дольше ждать, отец выехал навстречу, послав вперед своего главного конюшего Энтони Брауна сообщить Анне, что он с нетерпением ожидает встречи и приготовил для нее новогодний подарок.

Жаль, что я не присутствовала при их первом свидании. А посмотреть было на что – я имею в виду отца, который, к чести его будь сказано, при виде невесты сумел скрыть глубочайшее разочарование и подавить захлестнувший его гнев. Он не подал и виду, что был зол до безумия, и оказал ей подобающие знаки внимания. Но она была не глупа и, конечно, все поняла.