Власть без славы

Всего несколько человек знают о том, что в статье до последнего момента сохранялось предложение ликвидировать всякого рода тайные аппаратные привилегии, то есть решить проблему, которую в конце 80-годов с таким успехом использовал в политической борьбе Б. Н. Ельцин. Видимо, Андропову очень хотелось избавить общество от этого источника крайнего раздражения, слухов и зависти. Дважды он смотрел статью и не возражал против абзаца о привилегиях. Но когда уже давал «добро» на публикацию, сам его вычеркнул — четырьмя косыми линиями сверху вниз. Поднял от текста усталые, печальные глаза — он был уже смертельно болен — и сказал:

— Мы не сможем сейчас этого сделать по сути, по существу. Как иначе мы заставим их дорожить местом, быть исполнительными, меньше воровать? Напугаем? Чем? А они нас могут напугать — утопят в бумажном болоте. Давайте снимем. Этот вопрос без серьезной подготовки не решишь. Пока снимем…

В нынешние времена, когда я слышу рассуждения наших молодых руководителей о том, что чиновнику надо установить «недосягаемую» зарплату, которая-де только и сделает его честным, послушным и работящим, вспоминаю эту реплику Андропова. Не думаю, что такая зарплата обойдется налогоплательщику дешевле, чем ставшая притчей во языцех «авоська». Что касается развращающего влияния на общество, генерирования вожделения и зависти, то тут обе «методы» оплаты лояльности бюрократического слоя, думаю, стоят одна другой.

Но вернемся к теме главы. Читатель понял, что на «кухнях», которые существуют и по сей день, только называются почему-то «штабами», толклись в основном одни и те же «стилисты» и «мыслители», как называли нас за глаза в коридорах отделов ЦК. Попасть на эти «кухни», а особенно задержаться там было непросто. Но оказалось, что непросто и уйти оттуда.

И в «Правде», и в «Известиях», когда уже ну совершенно невозможно было оторваться от редакционных забот, я вплоть до 1989 года не мог «увернуться» от поручений принять участие в подготовке разного рода документов и докладов, включая новую Программу КПСС, так и не понадобившуюся партии, работу в конституционной комиссии, тоже потерявшую свое значение по причине распада СССР. Ну и, конечно, — речи, речи, речи. Отказаться было очень трудно, порой невозможно: «Вы это что же — не хотите помочь члену Политбюро?! Самому Генеральному секретарю?!»

Дополнительно к уже отмеченному: два момента были, по-моему, полезны на этих «кухнях» для привлекаемых туда «стилистов» и «мыслителей». Во-первых, приобретя некоторый опыт, ты уже только по характеру заказов мог достаточно четко прогнозировать, какие политические и организационные новации ждут страну «за ближайшим поворотом». Во-вторых, появлялась возможность рассмотреть вблизи многих «заказчиков», понять, что за титаны мысли и политической воли ведут нас в светлое будущее, какие ценности они исповедуют, о чем пекутся. Впечатления были порой гнетущими. О них — в главе «Вожди».

Глава 2. «Вожди»

Власть Политбюро ЦК Компартии Советского Союза была запредельной. Сейчас трудно и представить себе, как волей нескольких человек определялась вся жизнь громадной страны. Да и не только нашей страны. «Братья по классу» из Восточной Европы, Монголия, Северная Корея, даже Китай тоже должны были так или иначе учитывать позиции и мнения «кремлевских старцев». По мановению их руки, по их подписям на листке бумаги распахивались или закрывались горизонты развития целых регионов и больших городов, кому-то выделялись или у кого-то отнимались миллиардные ресурсы, направлялись на «стройки коммунизма» сотни тысяч людей, передвигались могучие армии. Все, за что голосовали съезды КПСС, осуществлялось не иначе как через конкретные решения Политбюро. Собственно, и съезды-то обсуждали и принимали только то, на что указывало им Политбюро. Оно давно было и над съездами, и над пленумами. А уж судьбу отдельного человека — о правах тогда не говорили — с таких высот даже рассмотреть было невозможно.

В свою очередь, рядовой гражданин не мог в заоблачных высях власти узреть ничего человеческого. Он каждый божий день видел квадратные лица на красочных стендах, позже сменившихся рекламными щитами, в книгах, носил портреты вождей на демонстрациях в дни Первомая и Октября, но от этого вожди не становились ему ближе, суть их политики и действий — понятнее. Суждения их его уже давно не волновали и не вдохновляли по той простой причине, что его собственная жизнь никак не хотела к этим суждениям приноравливаться. Безусловно, нависавшую над ним мрачную силу он не мог не ощущать, на этой почве развивались всяческие страхи, но, в конце концов, чем они могли грозить ему, эти страхи? После Сталина массовое рекрутирование в бесплатные для государства трудовые ресурсы, по сути — в рабы, прекратилось, а больше терять ему было нечего… Хотя и интересно было порой, что это за личности обитают там, за Кремлевской стеной, какие они.