Власть без славы. Книга 1

Миссис Уэст всегда была рада приходу Джо. Она любила посидеть с ним у очага в этой кухне, где она столько долгих лет воевала с бедностью. Теперь эта война кончилась. Джон положил ей конец. Но старуха с сожалением вспоминала о далеком прошлом, когда сыновья еще были маленькими и по всему дому — грязному и тесному — раздавался их звонкий смех или сердитый плач. Хорошее это было время, когда Артур еще не попал в беду, а Джон не занимался букмекерством.

Она так и не сумела сблизиться с Арти после его выхода из тюрьмы, и в последние годы редко видалась с ним. Он был все такой же угрюмый и озлобленный, чужой какой-то; но она по-прежнему болела за него душой и все еще пыталась помочь ему. Вот если бы ему попалась хорошая жена, может все и обошлось бы. А так — бог весть, чем он кончит. Он надеется на заступничество Джона — не натворил бы чего. А тут еще люди говорят, будто Дик Брэдли из тюрьмы вышел!

— Джо, правда, что Дика Брэдли выпустили?

— Что? Не знаю. Откуда мне знать?

— Знаешь, Джо. Правда или нет?

— Правда.

— Арти видел его?

— Видел. — Джо упорно смотрел в огонь, смущенно шевеля пальцами.

— Спаси господь и помилуй! Поговорил бы ты с Джоном. И так уж бомбы бросают, избивают людей, скандалят. А теперь, когда Брэдли на воле, и не знаю даже, что будет!

— Джон не станет с ним связываться. Брэдли просто дурак. На что он Джону?

— Зато он Арти нужен. Ты сам это знаешь, слышал, как Арти про него говорит. Ты скажи Джону. Ах, если бы он закрыл и тотализатор и клуб, выгнал бы всех своих арестантов и пристроил Арти к делу, ну хоть на скачках или бегах! Непременно поговори с Джоном. Прошу тебя, Джо, ради всего святого, поговори с ним!

Джо поднял глаза и с тоской посмотрел на мать. Все еще надеется, все еще терзается, просит, подумал он. Зачем? Поздно об этом говорить. Пора бы уж и примириться.

Беспечный по натуре, Джо и к матери относился без глубокого чувства, хотя и любил ее. Но что он мог поделать? Он давно уже решил, что самое лучшее — принимать жизнь, как она есть. Скрыть что-либо от матери братьям Уэст никогда не удавалось; она знала о них все, но цеплялась за надежду, что когда-нибудь Арти и Джон станут хорошими людьми.

— Ты должен поговорить с Джоном, — повторила миссис Уэст.

— Он сказал, что, может быть, зайдет сегодня.

Они снова умолкли. Слышалось только тиканье часов на полке да гудение огня в очаге. Потом во дворе раздались шаги.

В комнату вошел Джон Уэст.

— Добрый вечер, мама, — сказал он весело, снимая шляпу. — Как у тебя тепло! А сегодня такой мороз.

Не снимая пальто, он подошел к огню погреться. И дорогое пальто, и ловко сшитый темный костюм выдавали в нем человека со средствами, который любит и умеет одеваться. Дешевенький костюм Джо, потертая шаль старухи, старая качалка, очаг и закопченные стены — все это было здесь к месту; а щегольство Джона Уэста и новая купленная им мебель принадлежали другому миру. Миссис Уэст отлично это чувствовала.

Джон Уэст откинул со лба прядь рыжеватых волос, и для матери он снова стал маленьким мальчиком, ее любимым сыном. Но этого ей было мало.

— Я только на минутку, мама, — сказал Джон. — Дела не ждут. Как твои глаза?

— Да все так же.

— Надо обратиться к другому врачу, Твой врач, по-моему, никуда не годится. А как насчет финансов?

— Денег мне не нужно, Джон. — Миссис Уэст наклонилась вперед и схватила сына за руку. — Джон! Почему ты не закроешь тотализатор и клуб? Почему не разгонишь всю шайку? Ведь я же так просила тебя!

Джон посмотрел матери в лицо, и его холодные серые глаза чуть потеплели.

— Я прошу тебя, Джон, ради меня, ради твоей родной матери. — Миссис Уэст показалось, что во взгляде сына промелькнуло что-то, напомнившее ей те далекие времена, когда она плакала в этой самой кухне оттого, что нечем было накормить семью, а Джон утешал ее: «Я вырасту большой и наживу много денег. Я буду заботиться о тебе, мама. Тебе будет хорошо».

— Устрой Арти на работу и не давай ему водиться с Диком Брэдли.

Джон Уэст выпрямился; взгляд его снова стал непроницаемым и бесстрастным.

— Так это тебя беспокоит? Ну что ж, поговори с Арти. Меня это не касается.

— С Арти говорить бесполезно. Ты отлично это знаешь, Джон.

— Все равно, мама, это не мое дело. Не разорваться же мне! И с какой стати я закрою тотализатор и клуб? Рабочие любят поиграть на скачках, и что же в этом плохого? Я же говорил тебе, не верь ты глупостям, мало ли что пишут в газетах. Это все вранье.

— Не все, Джон.

Джон Уэст вынул из кармана конверт и сунул его матери в руку.

— Возьми мама. Купишь себе что-нибудь — новое платье, что ли.

Миссис Уэст хотела было отказаться, но передумала. Какой смысл? Даже любовь-к родной матери выражалась у него в денежных знаках.

Неловкое молчание прервал голос Артура Уэста, донесшийся с переднего крыльца.

— Здравствуй, Барни! Как поживаешь?

Голос Робинсона ответил:

— Замерз, как блоха на дохлом белом медведе.

— Это Барни Робинсон? — спросила миссис Уэст.

— Да, он ждет меня в коляске.

— Позови его, Джон. Я напою вас чаем. Барни мне всегда нравился; я сто лет его не видала. Он, кажется, скоро уезжает в Америку?