Власть безумия [СИ]

Астрид проснулась не сразу. В ее медленно открывшихся глазах промелькнул страх, потом узнавание, радость и вновь холод. Мать всегда отлично владела собой, вспомнилось Рэми. Всегда отлично играла холодную и неприступную архану, что, оказывается, такая редкость среди виссавийцев.

— Это ты, сынок.

Рада? Нет? По ней ведь и не поймешь. А Рэми так хотелось в этот миг понять.

— Мама, ты оборотней боишься или этого Захария? — холодно поинтересовался Рэми. — Если Захария, то советник он повелителя или нет, а полетит из этого замка ласточкой. Ты ведь меня знаешь.

— Да что Захарий? Оборотни совсем с ума посходили, — отмахнулась от сына Рид, сев на кровати. Она нащупала на спинке стула пеньюар, накинула его на плечи и потянулась было к светильнику, но Рэми ее остановил:

— Не надо…

— Приходишь как любовник, — усмехнулась Рид. — В темноте и тайком.

— Не так уж и тайком, твой жених…

— Осуждаешь? — тихо спросила Рид.

— Любишь? — ответил Рэми, садясь рядом с ней на кровати.

— Люблю.

— Как отца…

— Не помню, — пожала плечами Рид. — Боль… она стирает чувства, тупит их. Твой отец умер у меня на глазах, такое не очень охота помнить.

— Нет, не осуждаю, — Рэми сжал ладонь матери, только сейчас поняв, как он соскучился, как ему не хватало Рид все эти полгода. — Я очень рад за тебя, мама. Но хочу попросить…

Привези своего Захария в Виссавию, — пальцы Астрид задрожали в ладони Рэми. — Хочу, чтобы он познакомился с твоим братом. И хочу, чтобы ты простила Элизара.

— Не вмешивайся! — прошипела Рид, отворачиваясь от сына. — Не имеешь права!

— Имею, — возразил Рэми.

— Это дела мои и брата.

— Нет, мама, это дела моей матери и моего дяди. Моей семьи.

Почти единственных, кто остался. Это дела Рины, беременной девушки, которой нужна сейчас старшая сестра, — начал раздражаться Рэми. — Мама, ради меня, всего на несколько дней… и больше я тебя не попрошу. Если хочешь, я никогда больше не появлюсь в твоей жизни.

— Да что ты несешь! — взмолилась Астрид, и только теперь Рэми в ней разглядел не неприступную, холодную архану, а любящую женщину, мать. Он поймал потянувшуюся к его щеке ладонь Рид и поцеловал тонкие, нежные пальцы матери.

— Ты — мой сын, — тихо сказала она. — Мой первенец. Что значит «не появишься в моей жизни»? Ты мне нужен. Неужели ты этого не понимаешь? Неужели ты, целитель, этого не чувствуешь?

Мне открыть для тебя душу? Только попроси, сынок…

— Мама, не надо, — прошептал Рэми, почувствовав, что дрожит.

Как долго он еще выдержит? Сможет быть сильным? И она здесь — такая знакомая, такая родная… как в детстве…

Рэми и поступил, как в детстве. Прижался к ней, спрятал лицо в ее распущенных волосах, и сказал:

— Я боюсь…

— Чего боишься, сынок? — Астрид обняла сына за шею, ласково провела по волосам.

— Это странное облако над Миранисом и дядей.

— Черное?

— Черное.

Рид вздрогнула, прижала к себе сына крепче, и вдруг задрожала:

— С принцем умирают и его телохранители?

— Мама, я не могу…

— Ответь!

— Да, мама…

— Ты… — голос Рид вздрогнул, — успел полюбить моего безрассудного брата?

— Да, мама.

— Мой глупый мальчик, — нежно прошептала она, целуя Рэми в щеку. — Я поеду в Виссавию… сейчас. Я буду рядом с тобой… до самого конца, мой сын.

Глава 11. Тайна Виссавии

Учитель на этот раз долго наследника не задерживал — после вчерашней драки Рэми не то, чтобы побаивались, а просто не знали, чего от него ожидать. А зря. Гнев наследника иссяк с возвращением Мираниса, осталось теперь только любопытство. Куда принц уезжал и зачем? И почему это от Рэми так усердно скрывают…

Наследник закончил последнее задание, со скучающим видом создав для учителя зелье. Вестимо, без единой ошибки. Вестимо, его похвалили. И, вестимо, похвала отозвалась в сердце неприятным раздражением. Рэми вновь захотелось к суровому Виресу, который уже без слова прощания успел вернуться в Кассию.

Освободившись, сжираемый нетерпением наследник почти бегом пробежал по узкому коридору и толкнул легкую балконную дверь, забыв о своих больных глазах. За что и поплатился: зашипев, он на ощупь влетел обратно и прислонился спиной к спине, ожидая, пока глаза перестанет резать нестерпимой болью.

— Проклятие… — зарычал он, цепляясь в пыльный гобелен, — когда же это, наконец, закончится…

Ему было жизненно необходимо увидеть Мираниса, но принцу приспичило с утра пораньше, пока Рэми не успел его поймать, рвануть к пегасам. Теперь наследник Кассии разрезал на Шелесте безмятежное небо, а Рэми и шагу не мог ступить из окутанного в полумрак замка Арама. Это проклятое солнце… впервые Рэми его ненавидел.

— Невыносимо, — зло прошипел он, от души ударяя ногой в стену.

Рык, почувствовав гнев хозяина, прижал уши к голове и ласкающее заурчал, потеревшись о ноги Рэми.

— Я помогу, — сказал кто-то рядом.

Рык мгновенно ощетинился, выдавив из себя грозное рычание.

Рэми собрался: не хватало еще, чтобы виссавийцы увидели его гнев. Новых просьб успокоиться, плюханий на колени и прочего Рэми сейчас бы не вынес. Но, увидев Дериана, расслабился и, сев перед барсом на корточки, ласково погладил ворчащего Рыка.