Власть. Естественная история ее возрастания

Король на троне есть точка кристаллизации целого и его видимое проявление. Он принимает решения и действует в интересах народа, развивая для этого единый аппарат, все части которого сходятся к монарху. Социальная плоть – люди – облекает этот костяк. Осознание общности связано не с чувством объединенности, а с чувством общей принадлежности.

Так формируется сложное понятие государства. Республика – это отчетливое «мы»: мы римские граждане, рассматриваемые как общество, которое мы образуем ради наших общих целей. Государство – это то, что суверенно повелевает нами и во что мы включены.

Неважно, что потом в результате политической революции царь исчезает, его дело остается: общество формируется вокруг аппарата, который над ним господствует и становится ему необходим. Из его существования и отношений, установленных между ним и подданными, естественно следует, что современный человек не может быть гражданином в античном смысле – таким, который содействует всякому решению и всякому исполнению решения и в любом случае является активным участником публичного собрания.

Даже если демократия даст ему право каждые четыре года полновластно исполнять роль того, кто распределяет и направляет функцию повелевания, во всякое другое время он не будет в меньшей степени подвластным аппарату, приведению которого в движение он, если угодно, сам содействовал в числе прочих граждан.

Эра монархии, таким образом, создала тело, отличное от социального тела, – Власть, – которое живет собственной жизнью и имеет собственные интересы, характеристики и цели. Именно это и следует изучать сегодня.

Книга III О природе Власти

Глава VI Диалектика повелевания

Современное общество являет зрелище огромного государственного аппарата – комплекса материальных и моральных рычагов, который направляет действия индивидуумов и вокруг которого организовывается их существование.

Он развивается соответственно социальным нуждам, а его болезни отражаются на общественной и индивидуальной жизни; так что, оценивая оказываемые им услуги, нам представляется почти немыслимым предположение об исчезновении этого аппарата, и мы, естественно, полагаем, что если таково его отношение к обществу, то он создан для общества.

Он состоит из человеческих элементов, которые ему предоставляет общество, его сила – это лишь мобилизованное и централизованное quantum общественных сил. Одним словом, он находится, в обществе.

Если, наконец, посмотреть, чт'o им двигает, какая воля одушевляет эту Власть, оказывается, что на нее воздействует огромное количество импульсов, очаги которых находятся в разных точках общества; эти импульсы, беспрестанно противоречащие друг другу и борющиеся между собой, в определенные моменты принимают вид волн, которые сообщают целому аппарату новое направление. Вместо того чтобы анализировать это разнообразие, удобнее скрепить его, соединить в одну волю, именуемую общей. Или же волей общества. И значит, Власть, которая функционирует как орудие этой воли, должна рассматриваться как выкованная самим обществом.

Власть настолько зависит от нации, а ее деятельность настолько соответствует общественным потребностям, что почти неизбежно приходит на ум, будто органы управления были сознательно изобретены или бессознательно порождены обществом для его собственного пользования. Вот почему правоведы отождествляют государство с нацией: государство, по их мнению, есть персонифицированная нация, организованная как д'oлжно для того, чтобы управлять собой и общаться с другими нациями.

Весьма красивая точка зрения; к несчастью, она не принимает в расчет одного слишком часто наблюдаемого явления: захват государственного аппарата одной частной волей, которая использует его, чтобы господствовать в обществе, и злоупотребляет своим положением ради эгоистических целей.

Тот факт, что Власть может отступать от своего справедливого основания и от своей справедливой цели и отделяться, так сказать, от общества, чтобы существовать над ним как отдельное тело и угнетательница, легко опровергает теорию тождественности.

Власть в чистом состоянии

Здесь почти все авторы отводят глаза. Они отказываются рассматривать эту незаконную и несправедливую Власть.

Такое неприятие понятно. Но его надо преодолеть. Поскольку рассматриваемое явление встречается слишком часто, теория, не способная его учитывать, не может быть достаточно обоснованной и должна быть отвергнута.

Совершённая ошибка очевидна: она состояла в том, что знание о Власти основывалось на наблюдении за Властью, сохраняющей с обществом определенные, сложившиеся в результате истории, отношения, и качества, которые были всего лишь приобретенными, принимались за сущность Власти. Таким образом достигалось знание, адекватное относительно конкретного положения дел, но несостоятельность которого обнаруживается во время великого разлада Власти с обществом.