Власть и мы

Совсем другое дело, если человек использует свою известность, свой авторитет государственного деятеля, крупного учёного или бизнесмена. Именно благодаря «давлению авторитета» Сахаров был услышан за границей, а после горбачёвской «перестройки» получил возможность обратиться к участникам съезда народных депутатов и ко всей стране. Так что мечты о «научной демократии» следует отложить до будущих времён, когда кому-нибудь удастся более чётко и непротиворечиво сформулировать её принципы и предложить надёжные средства их воплощения в жизнь.

Такая лукавая «демократия», когда на словах всё замечательно, а чуть доходит до дела, оказывается не так, пришла в Россию из Европы. Ещё Фёдор Достоевский предсказывал, что бездумное заимствование европейских нововведений ни к чему хорошему не приведёт – об этом он написал в «Дневнике писателя»:

«Кто из проповедующих "европейские" идеи серьёзно у нас в них верит? Конечно, лишь люди честные и при этом непременно добрые (так что и верят-то лишь по доброте души), но ведь много ль у нас таких-то? Если уж всё говорить, так ведь у нас, может быть, нет ни одного европейца, потому что мы и неспособны быть европейцами. Умы же передовые, биржевые и всячески руководящие берут у нас с европейских идей лишь оброк, и я думаю, что это у нас так и есть, повсеместно. Не говорю, конечно, про людей с большим здравым смыслом: те не верят в европейские идеи, потому что и верить-то не во что, ибо никогда и ничто на свете не отличалось такою неясностью, туманностью, неопределенностью и неопределимостью, как тот "цикл идей", который мы нажили себе в двухсотлетний период нашего европейничания».

Что касается неспособности быть европейцами, то события последних тридцати лет свидетельствуют, что многое нам в этом трудном деле удалось. В России либеральная в своей основе экономика, приватизированные СМИ, не говоря уже о моде на разнообразные новшества для повседневной жизни, которые то и дело поступают к нам из-за границы.

Пожалуй, не прав был Иван Ильин, утверждавший в 1948 году, что «Россия не есть пустое вместилище, в которое можно механически, по произволу, вложить всё что угодно, не считаясь с законами её духовного организма». На самом деле, спрос рождает предложение – русский человек в своём стремлении к материальному благополучию «по-европейски» готов взять наряду с новейшими технологиями и то, что прилагается в качестве нагрузки. Прежде всего, это коммерческий подход ко всему, что происходит в государстве – и к науке, и к искусству, и к борьбе за власть, не говоря уже о «свободной конкуренции» в бизнесе, когда сильный готов уничтожить слабого ради увеличения своих доходов. Можно долго спорить о том, откуда к нам пришли такие нравы, с Востока или с Запада, но ясно, что Европа и США стали проводником таких идей в современном мире.

А вот ещё один тезис Ильина:

«Каждый народ творит то, что он может, исходя из того, что ему дано. Но плох тот народ, который не видит того, что именно дано именно ему, и потому ходит побираться под чужими окнами».

На самом деле, всё зависит от того, что именно дано. Первых поселенцев в Америке не устроило то, что им было дано в Европе, поэтому решили поискать счастья на чужой земле. Кое-кого из русской интеллигенции не устраивали порядки в монархической России, поэтому, воспользовавшись ситуацией, они устроили большевистский переворот в стране. А в 60-х годах, после «хрущёвской оттепели», в обществе стали появляться ростки нового протеста. Отчаянные головы снова стали требовать свобод, несмотря на перспективу оказаться в застенках КГБ или в психиатрической больнице. Пожалуй, основным поводом для протестов стал жёсткий контроль государства за распространением печатной информации и литературных произведений, которые не соответствовали идейным установкам ЦК КПСС. Позднее, в разгар «холодной войны», на этой основе возникло правозащитное движение – была предпринята попытка изменить советскую реальность путём распространения идей свободы и равноправия всех граждан. Всё чаще появлялась возможность познакомиться с достаточно комфортной жизнью населения Западной Европы, что вызывало вполне логичное недоумение: а почему у нас не так? Особенно недовольны были люди творческих профессий, писатели и художники, которым партийное руководство навязывало весьма примитивные принципы «социалистического реализма».

Среди обширного арсенала средств ведения «холодной войны» особое место занимала идеологическая пропаганда. Этим занимались «вражеские голоса» – Би-би-си, «Голос Америки», но в основном усердствовало «Радио Свобода». Среди сотрудников этой радиостанции, финансируемой Конгрессом США, было немало эмигрантов «второй волны» – от Сергея Довлатова до Василия Аксёнова. Сквозь грохот «глушилок» прорывались голоса этих писателей, и, если очень повезёт, можно было услышать отрывки из произведений, нелегально распространявшихся в СССР, узнать мнение людей, отвергнутых советской властью, о том, как эта власть преследует сограждан, которые борются за свои права.