Власть и народ

— Какой бы он ни был, а мы его одолеем, — беспечно ответил Милихий. — Крылатая Победа нам поможет.

Колесница стояла на видном месте: дышло ее кончалось орлиной головой. Четверка запряженных каппадокийских коней, называемая квадригой, была опоясана лентами; служители надевали на дышловых коней легкую сбрую. Эта квадрига принадлежала Понтию, он любил ее, холил и больше надеялся на ее быстроту и выносливость, чем па нумидийских коней и испанских жеребцов, восхваляемых друзьями. Он знал своих скакунов но именам, и они знали его, встречая всегда ржанием, поворачивая к нему головы.

Квадрига Милихия, состоявшая из гирпинских скакунов, тоже была запряжена в колесницу. Милихий внимательно осмотрел ее и, следуя примеру Понтия, потрогал колеса и смазал их.

— Пора одеваться, — сказал Понтий. — Перед выездом напоить лошадей.

Подведя Милихия к бочке, он указал на ведра.

— Вино? Ты хочешь поить коней вином?

— Тише! Я узнал, что неизвестный муж намерен сделать то же. Левого коня напои меньше, чем остальных. А бочку вина я привез ночью.

— Да они разобьют колесницу, клянусь Эпоной!

— Хладнокровие — залог победы. Оденемся же возницами.

Каждый надел на себя красную короткую тунику, охваченную в верхней части тела ременной сеткой, соединенной с вожжами, сунул за сетку нож, при помощи которого можно было бы освободиться от вожжей, перерезав ремни, если бы лошади понесли. Затем каждый надел кожаный шлем.

— Готовиться к выезду! — прокричал служитель, пробегая мимо карцеров.

Напоив коней вином, Понтий и Милихий выехали одновременно с белыми.

На золоченой колеснице стоял неизвестный муж: лицо его было скрыто за забралом, и Понтий, вглядываясь в него, вспоминал, где видел эти глаза, и не мог припомнить.

Красные и белые строились впереди карцеров, по правую сторону входа. Кони их ржали, вожжи были натянуты.

Толпы зрителей теснились по обеим сторонам цирка. Впереди, на возвышении под пурпурной тканью, защищавшей от знойного солнца, сидели сенаторы и всадники. Почти во всю длину цирка тянулось длинное возвышение — спина, на обоих концах которого находились по три меты в виде колонн. Пространство между спиной и метой было украшено маленькими храмами и статуями богов.

— Спокойствие, — сказал Понтий, надевая на голову, при восторженных криках плебса, фригийскую шапку.

— Промчаться семь раз вокруг спины не так уж трудно.

— Не хвались.

Начальник, восседавший на выступе ворот, над главным входом, бросил кусок белой ткани. Она медленно закачалась в воздухе и упала перед колесницами. Это было безмолвное приказание начинать ристания. Одновременно с этим на двух угловых башнях заиграла музыка.

Колесницы двинулись. Кони рвались вперед, глаза их были налиты кровью. Понтий кивнул Милихию. Оба отпустили вожжи и через несколько мгновений мчались уже впереди белых. Песок, вздымаемый копытами опьяненных скакунов, ударял в лица, быстро проносились колонны спины, возникая и исчезая. А крики толпы возбуждали возниц и коней. Мелькала надпись на последней колонне: «Поворачивай» и на двух других: «Быстро» и «Торопись». А кони мчались. Понтий успел заметить, что служителем, стоявшим возле карцеров, снято уже пять деревянных яиц из семи, следовательно красным оставалось объехать спину только два раза, тогда как белые не объехали ее еще и четырех раз.

Вдруг кони Милихия понесли, бросились в сторону. Ловко взметнув рукой, он разрезал ножом ремни и, освободившись от вожжей, ожидал, когда встревоженные животные успокоятся… Они уже замедляли бег, когда он увидел промчавшегося мимо него неизвестного мужа: понял, что проиграл, и, спрыгнув со стесненным сердцем с колесницы, отвел лошадей в сторону. Теперь вся надежда была на Понтия.

Понтий пролетел, шестое яйцо было снято, оставался один объезд, — колесница его, казалось, взлетела на воздух. Народ вопил, рукоплеская, не спуская глаз с левого коня, на обязанности которого было ловко свернуть возле меты и вывезти колесницу из самого опасного положения: малейшее неловкое движение коня, боязнь его или неуверенность грозили смертью вознице.

В это время белый возница, опередивший неизвестного мужа, свернул недостаточно ловко у меты, где возвышалась колонна с надписью «Поворачивай»: он ослабил вожжу левого коня и натянул вожжу правого — послышался треск, дикий крик, ржание. Лошади упали, колесница разлетелась вдребезги, белая туника возницы, отлетевшего в сторону, окрасилась кровью. Две лошади лежали, не шевелясь, две другие пытались подняться и падали с ржанием — ноги их были переломаны.

Неизвестный муж приближался со страшной быстротою. Он хотел объехать колесницу и лошадей, но на пути лежал обагренный кровью возница. Милихий подумал, что он проедет по телу раненого, чтобы догнать Понтия (так поступил бы любой возница), но, к изумлению его, неизвестный муж остановил коней на скаку. Спрыгнув с колесницы, он побежал к товарищу, не заботясь о победе.