Власть и оппозиции

Для освобождения партии от людей, способных составить массовую базу сопротивления правящей клике, Сталин практиковал массовые чистки партии. Первая генеральная чистка после смерти Ленина была проведена в 1929—30 годах в соответствии с резолюцией XVI конференции ВКП(б), в которой говорилось, что чистка должна «сделать партию более однородной, беспощадно выбросить из рядов партии все чуждые ей, вредные для её успехов, равнодушные к её борьбе элементы… разоблачая скрытых троцкистов… и сторонников других антипартийных групп и очищая от них партию» [749]. Во время этой чистки было исключено 10,2 % состава партии и добровольно вышло из партии 1,3 % [750].

Само объявление этой чистки было нарушением устава партии, согласно которому чистка должна была объявляться по решению партийного съезда. В постановлении же конференции ставилась задача завершить её именно к очередному XVI съезду. Параллельно с чисткой шёл массовый прием в партию новых членов. В докладе на XVI съезде Сталин в качестве крупного достижения называл «заявления рабочих о вступлении в партию целыми цехами и заводами, рост числа членов партии в промежутке от XV съезда до XVI съезда более чем на 600 тысяч человек, вступление в партию за первый лишь квартал этого года 200 тысяч новых членов» [751]. Форсированный рост численности партии продолжался и после XVI съезда.

Но и обновлённая таким образом партия не достигла достаточной «монолитности» для обеспечения её безоговорочного повиновения Сталину. Поэтому через два с половиной года после окончания чистки 1929—30 годов была объявлена новая генеральная чистка партии. Особенность её состояла в том, что до её завершения прием в кандидаты и перевод в члены партии был прекращён. Решение ЦК о проведении чистки в течение 1933 года было принято 10 декабря 1932 года и подтверждено январским пленумом ЦК и ЦКК, который постановил «организовать дело чистки партии таким образом, чтобы обеспечить в партии железную пролетарскую дисциплину и очищение партийных рядов от всех ненадежных, неустойчивых и примазавшихся элементов» [752].

К категориям, подлежащим чистке, постановлением ЦК и ЦКК от 28 апреля 1933 года были отнесены, в частности, «двурушники, живущие обманом партии, скрывающие от неё свои действительные стремления и под прикрытием лживой клятвы в „верности“ партии пытающиеся сорвать на деле политику партии», а также «открытые и скрытые нарушители железной дисциплины партии и государства, не выполняющие решений партии и правительства, подвергающие сомнению и дискредитирующие решения и установленные партией планы болтовней об их „нереальности“ и „неосуществимости“» [753]. Согласно духу и букве этих положений, из партии должен был быть изгнан всякий, кто высказывал сомнения в правильности не только «генеральной линии», но даже отдельных практических мероприятий сталинского руководства.

Ещё одним новшеством данной чистки стало нарушение устава партии, согласно которому члены ЦК и ЦКК как избранные съездом партии не подлежали чистке. В постановлении от 28 апреля была сделана важная оговорка о том, что возможность проведения чистки членов ЦК допускается «в случае подачи мотивированного заявления тем или иным партийным собранием или отдельной группой членов партии» [754]. Такие заявления не замедлили поступить от первичных организаций тех учреждений, в которых работали бывшие лидеры «правых уклонистов».

В заявлении секретаря ячейки Наркомата связи, которым руководил Рыков, предлагалось подвергнуть его чистке, поскольку он «до конца ещё не разоружился». На собрании ячейки Наркомата Рыков выступил с двумя пространными речами, в которых заявлял, что «борьба со мной, в частности, и с правым уклоном является одной из крупнейших заслуг теперешнего руководства ЦК и особенно, и в первую очередь, т. Сталина» [755]. Опасность своей позиции 1928—29 годов Рыков усматривал в том, что «и мое имя, и моя позиция сделались центром притяжения (о чём я говорил на одном из съездов) в целом ряде случаев элементов, враждебных Советской власти» [756].

Говоря о последующих оппозиционных группировках, Рыков заявлял, что некоторые из них «надеялись, некоторые были уверены в том, что я при благоприятных обстоятельствах открыто перейду на их сторону»; его же молчание по поводу этих группировок «давало повод тому, что я, возможно, остаюсь на старой позиции». В доказательство исправления этой очередной «ошибки» Рыков перечислял свои многочисленные выступления за последний год, в которых он критиковал «правую опасность» и новые антисталинские группировки. Рыков выражал желание, чтобы «из моей речи, на опыте моих ошибок товарищи научились с ещё большей силой, с ещё большей последовательностью бороться с правым уклоном в составе нашей партии» [757].