Власть и оппозиции

Секретарь ВЦИК А. С. Киселёв в докладе на заседании комфракции Президиума ВЦИК 26 марта 1928 г. приводил многочисленные примеры, свидетельствующие, что в арсенал методов хлебозаготовок повсеместно входили не только пресечение продажи и перепродажи зерна по ценам, предлагаемым частными заготовителями, но обложение крестьянских дворов (не только кулацких, но середняцких и даже бедняцких) дополнительными налогами, принудительное размещение «займа восстановления крестьянского хозяйства», принуждение крестьян продавать даже остатки хлеба, предназначавшиеся на прокормление семьи и посев. Киселёв констатировал, что эти административные меры, применяемые впервые со времён гражданской войны, «совершенно испортили настроение крестьянства, ‹…› крестьяне говорят, неужели мы пришли к военному коммунизму… нет уверенности, что у тебя будет прочная база для того, чтобы в дальнейшем развивать свое хозяйство» [40].

Чтобы придать чрезвычайным мерам видимость законности, 21 апреля 1928 года ЦИК утвердил «Положение о едином сельскохозяйственном налоге на 1928/29 гг.», которым вводилось «индивидуальное обложение» наиболее доходных крестьянских хозяйств. В соответствии с этим сами жители сел должны были определять хозяйства, подлежавшие индивидуальному обложению, размеры которого примерно вдвое превышали размеры налогов с других хозяйств, даже практически не отличавшихся по обеспеченности землей и скотом. В ответ на эти меры многие крестьяне стали сокращать размеры своего хозяйства и площади посева зерновых.

Подхлёстывая политику чрезвычайных мер, Сталин одновременно страховал себя от обвинений в неблагоприятных последствиях, к которым она могла привести. В его секретной директиве от 13 февраля 1928 года командно-административные установки («продолжать нажим на кулаков — действительных крупных держателей товарных излишков хлеба») сопровождались оговорками о том, что этот нажим должен осуществляться на основе советской законности и ни в коем случае не задевать середняцкую часть крестьянства. Более того, Сталин подтверждал, что «нэп есть основа нашей экономической политики, и остается таковой на длительный исторический период», и заявлял, что «разговоры о том, что мы будто бы отменяем нэп, вводим продразвёрстку, раскулачивание и т. д. являются контрреволюционной болтовней, против которой необходима решительная борьба» [41].

Ещё более определённо Сталин высказался за сохранение нэпа на июльском пленуме ЦК 1928 года, где он характеризовал нэп как политику, направленную «на преодоление капиталистических элементов и построение социалистического хозяйства в порядке использования рынка, через рынок» [42].

Непрерывно лавируя на протяжении всего 1928 года, Сталин выдвигал свои противоречивые установки в насаждённой им атмосфере строжайшей секретности, мотивируемой тем, что обнародование директив ЦК и тем более разногласий, возникающих внутри правящей фракции, может быть использовано «троцкистами». Борьба с изгнанной из партии, но не сломленной частью левой оппозиции представляла в этот период для Сталина не менее важную задачу, чем преодоление экономических трудностей.

III Первый тур расправы с левой оппозицией

Получив от XV съезда мандат на расправу с левой оппозицией, сталинский аппарат сразу же после съезда начал осуществлять против неё санкции, далеко выходящие за пределы, предоставленные этим мандатом. Если с XIV съезда по 15 ноября 1927 г. (т. е. почти за два года) из партии было исключено 970 оппозиционеров, то за последующие 2,5 месяца — 2288 (в том числе 1494 чел. за последние две недели 1927 года). Только в Москве за «фракционную работу» было исключено 816 человек. Среди исключённых рабочие по социальному положению составляли 46,9 %, по роду занятий — 36,4 %. Доля рабочих в составе исключённых в Ленинградской области доходила до 68 %, на Украине — до 66,3 % [43].

Большая часть исключённых была направлена в административную ссылку в дальние районы страны. Поскольку ссыльным предъявлялось обвинение в антисоветской деятельности, они лишались избирательных прав и членства в профсоюзах. Они были обязаны регулярно являться для регистрации в местные органы ГПУ. Им назначалось месячное пособие в 30 руб., которое в 1929 году было вдвое уменьшено. Обеспечение ссыльных работой возлагалось на партийные органы в местах ссылки.

Судьбой наиболее видных оппозиционеров распоряжался отдел учета и распределения кадров ЦК ВКП(б). Переговоры с ними вели председатель ЦКК Орджоникидзе и секретарь ЦК Косиор, заявившие о невозможности оставить лидеров оппозиции в Москве и крупных промышленных центрах и сохранить у членов их семей занимаемые ими квартиры.