Власть и оппозиции

Сложные перипетии внутрипартийной борьбы 1928—33 годов будут главным предметом рассмотрения в нашей книге.

I Хозяйственный кризис 1927 года

Избранный в 1925—27 годах правящей фракцией курс на фермерско-капиталистическое развитие деревни очень скоро обнаружил свою несостоятельность. В результате товарного голода, отсутствия промышленных товаров, которые можно было предложить деревне, государство, несмотря на рост хлебных запасов у зажиточных слоёв крестьянства, сталкивалось со всё более серьезными трудностями в получении хлеба, необходимого для снабжения городов и выполнения экспортно-импортных планов.

Внутри Политбюро первым обратил на это внимание Бухарин, который в конце 1927 года называл две «роковые проблемы», вставшие перед партией: проблему хлебозаготовок и проблему капиталовложений в тяжёлую индустрию, которая, по его словам, будет «мучительно и жгуче стоять в течение ближайших 15 лет» [4]. Именно Бухарин выступил перед XV съездом партии с лозунгом «форсированного нажима на кулака». Этот лозунг был включён в тезисы ЦК, вынесенные на предсъездовскую дискуссию.

В контртезисах оппозиции к XV съезду отмечалось, что «наконец-то,— с опозданием на два с лишним года — ЦК провозглашает лозунг нажима на кулака и нэпмана. Этот лозунг, если его брать всерьез, предполагает изменение всей политики, новую группировку сил, новую ориентировку всех государственных органов… Ведь ни кулак, с одной стороны, ни бедняк — с другой, не забыли, что в течение двух лет ЦК отстаивал совсем другую политику. Совершенно очевидно,— что, замалчивая эту свою прежнюю установку, авторы тезисов исходят из мысли, будто для изменения политики достаточно дать новый „приказ“» [5]. Оппозиция подчеркивала, что только стремлением правящей фракции скрыть свое политическое банкротство объясняется её попытка обосновать необходимость «форсированного нажима» на кулака и нэпмана их «ослаблением».

В предсъездовских документах оппозиции назывались основные факторы, ведущие к близкому хозяйственному кризису: нехватка промышленных товаров вследствие медленного развития индустриализации; накопление хлебных запасов в руках верхушечных слоёв деревни в результате её растущего социального расслоения; попытка правящей фракции выйти из экономических трудностей путём выпуска бумажных денег, не обеспеченных товарным покрытием.

Сталинско-бухаринская фракция, обеспечив «монолитность» состава XV съезда, не только заменила грубой, разнузданной бранью по адресу оппозиции обсуждение её документов. Она скрыла даже от делегатов съезда тот факт, что к его моменту (декабрь 1927 года) плановые заготовки хлеба упали на 42 % по сравнению с тем же периодом предыдущего года. Делегаты не узнали и о том, что накануне съезда Политбюро провело несколько заседаний, на которых обсуждались пути преодоления хлебозаготовительного кризиса, угрожавшего значительно превзойти по своим масштабам и последствиям аналогичные «осенние заминки» 1925 года и поставить города перед угрозой хлебной блокады [6].

К этому времени полностью подтвердились прогнозы оппозиции об обострении диспропорции между развитием промышленности и сельского хозяйства и росте инфляции, выступавшей в форме хронического товарного голода. Однако это не побудило Политбюро планомерно изменить свою политику в духе требований левой оппозиции. В докладе на съезде Сталин отверг её констатации и предостережения, заявив, что опережающий темп производства средств производства по сравнению с производством предметов потребления, неизбежный в условиях индустриализации, делает неизбежным «элементы товарного голода на ближайший ряд лет». В этой связи он обвинил деятелей левой оппозиции в том, что они «черпают материалы для своей идеологии в спекулянтских хвостах и кричат о товарном голоде, требуя вместе с тем „сверхиндустриализации“. Но это чепуха, товарищи» [7].

Столь же упрямо сталинско-бухаринское руководство игнорировало предостережения левой оппозиции об обострении хлебной проблемы в результате усиления экономической мощи и влияния кулака. На XV съезде предложение оппозиции о принудительном займе в 150—200 млн пудов хлеба у 10 % наиболее богатых крестьянских хозяйств было объявлено Молотовым при поддержке Сталина срывом политики нэпа. «Тот, кто теперь предлагает нам эту политику принудительного займа,— говорил Молотов,—… каким бы добрым желанием ни было это предложение проникнуто — тот враг рабочих и крестьян, враг союза рабочих и крестьян. (Сталин: Правильно!)» [8]

Вместе с тем Политбюро вынесло на съезд программу известной трансформации нэпа, включавшую переход к технической реконструкции всего народного хозяйства, усилению плановых начал в управлении экономикой и ограничению капиталистических элементов города и деревни. Все эти идеи, равно как и некоторые практические меры, осуществлённые в преддверии съезда, например, освобождение от уплаты сельхозналога 35 % крестьянских хозяйств (маломощных, бедняцких слоёв деревни), были, по сути дела, взяты из оппозиционной платформы.