Власть и страсть

— Это не Ллойд-Джордж глагольствовал о тысячах китайцев на холмах Уэльса?! А сейчас у него отбило память, и он говорит, что такого не говорил! Наглый лжец! Глядишь, скоро станет премьер-министром. Лжецам в политике, да и по жизни легко…

Несколько успокоившись, он продолжил:

— Вот Индия меня всегда беспокоит. Ее мы должны беречь. Глобализация… наша империя способствовала передвижению людей… и идей. А вот с этим не всегда все ладно. С тем, что расстояния стали доступны, есть и проблемы.

Подошедший официант поднес аперитив. Ему было приказано нести еду только после того, когда к ним присоединится еще один гость.

Артур Барроуз неожиданно сменил тему:

— Роджер, ты не хочешь перестать быть холостяком? Мы в твоем возрасте уже все обзавелись семьей и детьми.

— Теперь в Париже он не скоро об этом будет думать, — усмехнулся Реймонд.

— Париж… — задумался Барроуз-старший. — Почему нет? Именно здесь, в Париже. С Францией — мы друзья. Хотя, мой мальчик, я надеюсь, что твоей спутницей будет какая-нибудь утонченная английская леди. И, кстати, мой хороший приятель лорд Луис МакКенна прибывает со своей семьей погостить в городе света (последнее выражение он произнес на французском — la ville lumiere). У него прекрасная дочь.

Реймонд бросил короткий взгляд на отца, а потом поглядел внимательно на кузена.

— Я думаю, отец…

— Мы все женились по рекомендации наших старших, — продолжал Артур Барроуз. — «Рекомендации» — я подчеркиваю, а не приказов. Я знаю, что современная молодежь мыслит по-другому и хочет абсолютной свободы во всем. Так вот, рекомендация — это вполне демократичная форма… как это сказать… содействия… Роджер, тебе уже тридцать. В этом возрасте все мы уже обзавелись семьями. У тебя прекрасная работа и, надеюсь, что ждет блестящая карьера. Ты — сын моей сестры, и мне твоя судьба не безразлична.

— Я всегда ценю ваши рекомендации, — сказал Роджер.

Барроуз-старший одобрительно кивнул головой.

— Надо полагать, в парламенте будут скоро слушания по поводу военно-морского флота Германии? — спросил Роджер, желая сменить тему.

Лицо Артура омрачилось:

— Этот Кайзер Вильгельм… родственник наш так называемый[1]… И его ужасный генерал Альфред фон Тирпитц. Это вот еще одна серьезная головная боль для Британии. Всем нам надо серьезно подумать над тем, как не допустить появления в лице Германии угрозы нашему доминированию в море. Да и у французского премьера Жоржа Клемансо будет болеть голова от вопроса о флоте…

После паузы Артур спросил:

— Ваш друг… этот француз, который должен к нам присоединиться…

— Андре Дешамп, — ответил Роджер.

— Я надеюсь, он понимает всю тяжесть проблемы флота…

— Я не скажу, что он большой специалист в военных вопросах, но он горячий сторонник нашего альянса…

— И нам придется говорить на французском? — недовольно спросил Артур Барроуз.

— C’est la vie[2]…

— Ничего… когда-нибудь английский будет главенствующим языком… Так вот, нам надо мобилизовать побольше сторонников наращивания нашего военного потенциала, нашего альянса. Помяните мое слово — страна, которая начинает бряцать оружием — она это просто так не делает. Германия! А при Бисмарке все было хорошо, хотя может все и началось с его объединения. Наверно, мы проморгали это в самом начале. — И Артур опять вернулся к внутриполитическим вопросам:

— Кто-то может подумать, что я — консерватор, просто так критикую либералов… только ради оппозиции. Поверьте мне, мои мальчики, и особенно ты, Роджер, мой дорогой мечтатель-либерал. Думаешь, я не чувствую тебя… Так вот, социальная программа или какие-то другие вопросы, пускай острые и злободневные — все второстепенно перед лицом внешней угрозы.

— Однако у нас внутри немало тех, кто ратует за иную внешнюю политику. Дело тут не только в либералах. На днях много шуму наделал Найджелл Фарадж со своей речью о блестящей изоляции. Я так понимаю, среди ваших коллег в Консервативной партии, есть немало сторонников этой политики.

Лицо Артура Барроуза опять сделалось недовольным.

— К сожалению, такие есть… Скорее, это по инерции. Видишь ли, мой мальчик, у нас все было хорошо с нашей изоляцией, а потом и с Бисмарком, пока этот взбалмошный кайзер не вступил на трон и не начал эту ужасную гонку вооружений. Что мне вам об этом говорить, когда вы сами все прекрасно знаете. А Фарадж… Да, он из наших, из консерваторов… Патриот, но… но… Судьба Британии не в национализме, а в величии, в ее просторах, в ее способности привлечь на свою сторону миллионы людей. Наша модель управления — самая эффективная… Да-да. Я не слепой патриот… история сама рассудит. Посудите сами — мы в двадцатом веке… Не может один человек управлять всей страной в наш технологический век. Наши парламентские традиции, я думаю, и стоят за нашим успехом. В Германии, к примеру, нет противовеса взбалмошным желаниям кайзера. Отсюда и проблемы.