Власть меча

Мозес многому научился во время его безуспешной попытки создать профсоюз рабочих на руднике Ха’ани. Черные шахтеры были простыми душами, они ни в малейшей мере не разбирались в политике и не интересовались ею; их разделяла преданность собственным племенам; они не смотрели на себя как на часть единого народа.

– Главное препятствие на нашем пути – стремление к племенному обособлению, – объяснил Хендрику Мозес. – Если бы мы стали одним народом, мы уподобились бы черному океану, бесконечному в своей силе.

– Но мы не один народ, – напомнил ему Хендрик. – Так же как и белые – не один народ. Зулусы отличаются от овамбо, как шотландцы от русских казаков или как африканеры от англичан.

– Ха! – Мозес улыбнулся. – Я вижу, ты прочитал книги, которые я тебе дал. Когда мы впервые приехали на Голди, ты и слышать не слышал о русских казаках…

– Да, ты научил меня многому о людях и о мире, в котором они живут, – согласился Хендрик. – А теперь научи, как заставить зулуса назвать овамбо своим братом. Расскажи, как мы можем забрать власть, которую так крепко держат в своих руках белые люди.

– Это возможно. Русские были такими же разными, как и мы, чернокожие жители Африки. Они азиаты и европейцы, татары и славяне, но под руководством великого вождя они стали едины и свергли тиранию даже более могучую, чем та, от которой страдаем мы. Черным людям нужен вождь, который знает, что для них хорошо, и подтолкнет их к этому, пусть даже десять тысяч или миллион погибнут, чтобы достигнуть цели.

– Вождь вроде тебя, брат? – спросил Хендрик, и Мозес улыбнулся своей отстраненной загадочной улыбкой.

– Сначала – союз шахтеров, – сказал он. – Мы будем идти шаг за шагом, как дитя, которое учится ходить. Людей нужно заставить делать то, что пойдет им на пользу в будущем, пусть даже поначалу это покажется болезненным.

– Я не уверен…

Хендрик покачал большой бритой головой, на которой гордо выделялись ребристые шрамы, как грани отполированного черного оникса.

– Но чего мы добиваемся, брат? Богатства или власти?

– Нам с тобой повезло, – сказал Мозес. – Ты хочешь богатства, а я хочу власти. На пути, который я избрал, каждый из нас получит желаемое.

Даже при беспощадности «буйволов» на каждом из рудников процесс объединения шел медленно и неудовлетворительно. По необходимости это дело в основном следовало осуществлять тайно, потому что правительственный закон о промышленном примирении строго ограничивал трудовые объединения чернокожих и в особенности запрещал коллективные соглашения с черными рабочими. К тому же и сами рабочие противостояли идее профсоюза, с подозрением и враждебностью относились к руководителям новых «профсоюзных цехов» – они же все «буйволы», и все они назначены, а не избраны. К тому же рядовые рабочие не желали отдавать с трудом заработанные деньги на то, чего они не понимали и чему не доверяли.

Однако с помощью советов доктора Маркуса Арчера и силы «буйволов» Хендрика дело понемногу двигалось вперед, и объединение рабочих на каждом из многочисленных рудников завершилось. Нежелание шахтеров делиться своими серебряными шиллингами было подавлено. Конечно, случалось разное, и кое-кто умер, но в конце концов в Союзе африканских шахтеров насчитывалось больше двадцати тысяч платящих взносы членов.

Горная палата, защищавшая интересы шахт, оказалась перед свершившимся фактом. Сначала ее члены встревожились; их естественным порывом было желание немедленно уничтожить эту раковую опухоль. Однако члены палаты в первую очередь и превыше всего были людьми деловыми, их заботило то, как извлечь на поверхность желтый металл с наименьшими трудностями и как регулярно выплачивать дивиденды акционерам. Они понимали, какой хаос может возникнуть, какой вред их интересам может нанести борьба, поэтому пошли на первые осторожные неформальные переговоры с несуществующим профсоюзом и оказались весьма довольны тем, что самозваный генеральный секретарь является человеком интеллигентным и разумным.

В его речи не слышалось и следа большевистской диалектики, радикализма и воинственности, он готов был договариваться и проявлял уважение.

– С таким человеком мы можем работать, – говорили они друг другу. – Он, похоже, имеет влияние. Нам нужен представитель в рабочей среде, и он кажется вполне подходящим. Мы могли получить и что-то намного хуже. А с этим парнем мы управимся.

Действительно, их первые встречи имели отличный результат, члены палаты сумели разрешить несколько мелких неприятных проблем к удовлетворению профсоюза и прибыли владельцев рудников.

После этого неформальный и непризнанный союз получил молчаливое признание Горной палаты; и когда снова возникала какая-то проблема, палата посылала за Мозесом Гамой – и все быстро улаживалось. Каждый раз при этом положение Мозеса укреплялось. И конечно, никогда не звучало и намека на забастовку или какую-то воинственность со стороны профсоюза.