Власть меча

Затем атмосфера неожиданно изменилась. Смех вокруг стал тревожным и принужденным, на лицах и в глазах пирующих за соседними столиками появилась настороженность; оркестр заиграл слишком громко, а танцоры лихорадочно завертелись.

На площади появились четверо мужчин. Они были в коричневых мундирах с перекрещенными на груди ремнями, в нарукавных повязках с вездесущей свастикой. Их коричневые кепи были низко надвинуты, подбородочные ремни натянуты. Каждый держал в руках небольшой деревянный ящик с прорезью на крышке. Четверка разошлась и стала обходить столики.

Все бросали в прорезь деньги, но, делая это, не глядели на сборщиков в коричневом. Смех звучал нервно, приглушенно, и все смотрели в кружки, пока сборщики не переходили к соседнему столику; тогда люди с облегчением переглядывались.

– Кто эти люди? – невинно спросила Сантэн, не пытаясь скрыть интерес.

– Это СА, – ответил Блэйн. – Штурмовики, головорезы из Национал-социалистической партии. Ты только посмотри на этого. – У выбранного им штурмовика было равнодушное тяжелое лицо крестьянина, тупое и грубое. – Всегда находятся люди для такой работы – спрос рождает предложение. Будем молиться, чтобы это не оказалось лицом новой Германии.

Штурмовик, заметивший их неприкрытый интерес, угрожающей уверенной походкой направился прямо к их столику.

– Документы! – сказал он.

– Он спрашивает наши документы, – перевела Тара, и Блэйн протянул паспорта.

– А, иностранные туристы.

Поведение штурмовика изменилось. Он неприятно улыбнулся и с несколькими приветственными словами вернул документы Блэйну.

– Он говорит «добро пожаловать в рай национал-социалистической Германии», – перевела Тара, и Блэйн кивнул.

– Он говорит: «вы увидите, как счастливы и горды немцы»… и что-то еще, чего я не поняла.

– Скажи ему: мы надеемся, что они всегда будут счастливы и горды. Штурмовик улыбнулся и щелкнул каблуками, вытянувшись по стойке смирно.

– Хайль Гитлер!

Он отдал нацистское приветствие, и Матильда Джанин беспомощно захихикала.

– Ничего не могу с собой поделать, – сказала она в ответ на строгий взгляд Блэйна. – Меня просто убивает, как они это делают.

Штурмовики ушли с площади, и напряжение сразу заметно спало. Оркестр заиграл медленнее, танцующие тоже замедлили движения. Люди снова смотрели в глаза друг другу и улыбались искренне.

Вечером Сантэн до ушей натянула одеяло на гусином пуху и прижалась к Блэйну.

– Ты заметил, – спросила она, – как люди словно разрывались между лихорадочным смехом и нервными слезами?

Блэйн немного помолчал, потом сказал:

– Меня тревожит здешний запах – словно зловоние какой-то смертоносной болезни.

Он молча вздрогнул и плотнее прижал ее к себе.

* * *

По широкому белому автобану первым шел «даймлер». Приближался Берлин.

– Столько воды, столько каналов, столько деревьев.

– Город построен на каналах, – объяснила Тара. – Реки текут между старыми моренами, проходящими с востока на запад.

– Откуда ты все знаешь? – перебил Шаса насмешливо, но с ноткой искреннего раздражения.

– В отличие от некоторых, кого я могла бы назвать, я действительно образованна, – бросила она в ответ, и Дэвид деланно поморщился.

– Ух ты, как больно, а ведь удар нацелен даже не в меня.

– Ну хорошо, маленькая мисс Всезнайка, – вызывающе сказал Шаса. – Если ты такая умная, что написано на том знаке?

Он показал на большой белый щит рядом с автобаном.

Буквы были черные, и Тара прочла вслух:

– Здесь написано: «Евреи! Двигайтесь прямо! Дорога приведет вас в Иерусалим, где вам место!»

Поняв, что она сказала, Тара в замешательстве покраснела, наклонилась вперед и рукой коснулась плеча Дэвида.

– Дэвид, прости. Мне не следовало читать вслух такую мерзость!

Дэвид сидел прямо, глядя вперед через ветровое стекло, и несколько секунд спустя скупо улыбнулся.

– Добро пожаловать в Берлин, – прошептал он. – В центр арийской цивилизации.

* * *

– Добро пожаловать в Берлин! Добро пожаловать в Берлин!

Поезд, который провез их через пол-Европы, подошел к вокзалу, пуская облака пара из гидравлических тормозов, и приветственные крики почти заглушили оркестр, игравший военный марш.

– Добро пожаловать в Берлин!

Как только вагон остановился, встречающие бросились вперед, и вышедший из вагона Манфред Деларей очутился в вихре пожеланий успеха, улыбающихся лиц, дружеских рукопожатий, венков, смеющихся девушек, вопросов и фотовспышек.

Других спортсменов в широкополых шляпах, в зеленых пиджаках с золотой отделкой, белых брюках и обуви тоже окружила толпа. Прошло несколько минут, прежде чем суматоху прервал громкий голос.

– Внимание! Прошу внимания!

Оркестр сыграл барабанную дробь, и вперед выступил высокий человек в темном мундире и очках в стальной оправе.

– Прежде всего позвольте тепло приветствовать вас от имени фюрера и немецкого народа; добро пожаловать на Одиннадцатые Олимпийские игры. Мы знаем, что вы представляете дух и мужество южноафриканского народа, и желаем вам успеха и много-много медалей.

Аплодисменты и смех. Говоривший снова поднял руки.