Власть мертвых

Сейчас казалась далекой и странной нынешняя ночь, когда он лежал в постели и, накрыв голову подушкой, думал, что совершает непоправимое, что отдает свою жизнь и свободу неведомой силе, не знающей жалости и милосердия. Теперь он видел вокруг лица друзей и чувствовал, как собственное его лицо становится строгим и взрослым, напоминая черты отца. На вопросы регистратора он ответил твердо, легко надел кольцо на палец Кристины, и его собственный палец скользнул в золотой обруч, сразу придавший руке значительность. Целуя жену, он поймал ее простодушный и радостный взгляд, а после всех формальностей подхватил ее на руки, словно драгоценную добычу, и, сопровождаемый одобрительными возгласами гостей, перенес через порог банкетного зала.

После церемонии их ждали в резиденции Владимира Львовича, где Максим до этого побывал лишь однажды. Там, в домашней церкви, был назначен обряд венчания, для которого прибыл из Лавры важный духовный иерарх. Торжества завершались банкетом для родственников и гостей. Наутро они с Кристиной летели в Венецию.

Принимая поздравления, Максим старался сохранять независимый вид, хотя это было непросто, ведь сегодня многое происходило с ним впервые. Впервые, пожимая руки, он чувствовал на безымянном пальце кольцо, впервые он видел слезы счастья на глазах своей жены, которая обнималась с матерью и подружками, впервые к нему бросались фотокорреспонденты, караулившие молодых у выхода из дворца.

К радости гостей и журналистов, букет невесты из белых роз и веток эвкалипта поймала Аглая, показав фотокамерам розовый язык. Обнимая кого-то из новых родственников, Марьяна подвернула и, кажется, сломала каблук. Отец, о котором Максим тоже думал этим утром и на лице которого время от времени ловил мрачную тень, расцеловал Кристину с деликатной нежностью, и та наконец дала волю слезам. Она долго и сладко рыдала на плече матери в лимузине, по дороге в имение, пока Аглая насмешливо переглядывалась с Максимом, отщипывая от букета зеленые листки, пахнущие аптекой, микстурой, осенней простудой.

Глядя, как Лариса спокойно и деловито поправляет на лице дочери испорченный макияж, Максим чувствовал, что его по-прежнему тянет к этой женщине с железным сердцем, и сожалел о том, что им пришлось прекратить беззаконную связь.

— Статистика говорит, что в бедных семьях родители больше любят девочек, а в богатых — мальчиков, — говорила Аглая, нахально оглядывая Максима. — А вы кого хотите?

— Родители всех детей любят одинаково, — возразила Лариса.

— Как можно любить одинаково разных людей?

— Ты поймешь, когда сама станешь мамой.

— А если я решу посвятить свою жизнь науке? Или уйду в монастырь?

— Не говори ерунды, — осадила сестру Кристина и обратила к Максиму напудренное, раскисшее от рыданий лицо. — Я больше не буду плакать, зая, честно-пречестно. Ну хочешь, поругай меня? Просто я очень-очень рада! А ты рад?

Он протянул руку и поправил ее волосы, выбившиеся из-под фаты. Кристина улыбнулась радостно и благодарно.

Салон машины, словно модный магазин, был наполнен солнечным светом, цветочными запахами, воздушным колыханием легких тканей. Это был женский мир, с которым раньше Максим соприкасался случайно и на короткое время, но теперь должен был принять в свою жизнь. Он понимал, что не любит свою невесту и вряд ли полюбит жену. Даже мысль о том, что он будет первым мужчиной, с которым она ляжет в постель, не разжигала в нем вожделения. «Человек, не знающий, что делать с самим собой, не может отвечать за жизнь другого», — думал он этой ночью, ворочаясь в непривычно мягкой гостиничной постели. Но теперь, при свете дня, он твердо знал, что справится и не даст повода к нареканиям. Просто со временем эта чужая девушка должна стать частью его жизни, как это происходит с женатыми людьми. Вполне возможно, он даже сделает ее счастливой и сам будет счастлив с ней. По крайней мере, настолько, насколько он способен испытывать счастье.

Кристина не сдержала обещания. Она разрыдалась снова, обнимая своего отца, встретившего молодых в небольшой домовой церкви, и немного поплакала после венчания, которое прошло торжественно и чинно.

Обещанный дождь, которого все опасались, прошел стороной, и столы для банкета все же накрыли в саду. Полосатые палатки, круглые стулья с ажурными спинками, ростбиф и сливовый пудинг в меню напоминали об официальных праздниках в английском университетском городке, где Максим провел два довольно скучных года. Впрочем, тут же подавали блины с икрой, осетрину и водку в запотевших рюмках, и площадка для танцев была построена вокруг трехметровой клумбы, изображавшей герб России, так что никто не мог упрекнуть хозяев в отсутствии патриотических чувств.