"Власть на крови: Бунт" (СИ)

Дочь была просто красавица - высокая, стройная, с белоснежными длинными волосами и удивительно белой кожей, подобно цвету молоко. А ее красивые синие глаза? Они были так полны жизни. Он всегда знал, придет время, и эти глазки сведут с ума многих мужчин. В особенности Ресу нравился ее задорный смех. Иной раз он специально ее смешил, чтобы услышать ее счастливый смех. В каком бы скверном настроении консильери не приходил домой, видя дочь полную жизни и ее глаза полные радости, все тут же куда-то исчезало. После того, как сын уехал на учебу в столицу, они особенно сблизились и теперь подолгу проводили время вместе.

Видя, как Флип на нее смотрит, Рес поморщился, сказав про себя - "Похоже Милли уже зацепила племянника, пора искать ей жениха, пока чего доброго они не заявились ко мне с прошением о свадьбе". Сделав шаг, он вошел в столовую.

- Папа! - закричала радостно Милли. - Флип мне столько смешных историй рассказал! Мы даже из-за стола не выходили.

Вскочив, она подбежала к нему и чмокнула в щеку.

- Я так и понял. А где Аригор?

- Он пошел в город, по-моему, потренироваться на мечах в казармы.

- Тоже мне, нашел время. Флип, продолжим у меня, - сказал консильери и жестом указал в сторону кабинета.

О бунте он не стал говорить Милли, равно как и Рузи, посчитав это пока ненужным. Обе тут же принялись бы причитать, куда подевался Аригор и что с ним может что-то случиться. Консильери не переживал за верзилу сына, прекрасно зная, что в случае чего тот мог отлично сам за себя постоять.

Сев в кресло, за маленький столик Рес отметил, как Флип повзрослел. Детство покинуло его лик и оставило лишь самую малость. Пройдет еще пару лет, и он совсем повзрослеет, а пока в его глазах была какая-то наивность или лучше сказать не совсем зрелость.

Флип усевшись поудобнее на диван, принялся разглядывать кабинет дяди. Помимо дивана и кресла, где они сидели, около окна стоял письменный стол, заваленный по обыкновению бумагами. Также здесь стоял средних размеров шкаф для бумаг украшенный причудливым резным узором. На стене висела картина с видом столицы в ажурной рамке. Между ним и дядей стоял столик, на котором на подносе стоял стеклянный прозрачный кувшин с красным вином. Его окружали пустые бокалы, будто просящие залиться вином.

- Твои воззрения мне понятны, хотя..., несовсем понятны, - начал разговор консильери. - В целом в этом что-то конечно есть, но поговорить я хотел не об этом. А чем ты вообще хотел бы заниматься? - и не дождавшись ответа, сам предложил. - Может торговать?

Мать Флипа управляла в столице небольшим зерновым складом и лавкой при нем. Фактически все принадлежало Ресу, но тот платы с нее по-свойски не брал. На эти доходы и жили.

- Мне хочется путешествовать. Кроме столицы, Мелиссара и нескольких деревень по дороге между ними я больше нигде не был. Мне хочется побывать во всех уголках нашего мира, узнать что-то новое. Я хочу совершать большие дела, быть в центре каких-то важных событий, возможно даже авантюр. Хочется, чтобы моя жизнь была полна всего и когда состарюсь, мне было что вспомнить, - ответил Флип с воодушевлением, невольно рассказав самые сокровенные мечты.

- Ну и наговорил же ты. Столько и на десяток жизней не хватит. Значит, приключений хочется, авантюр? - по-доброму усмехнулся консильери. - Мы не рождаемся там, где хотим и теми, кем хочется. Но иной раз боги или мы сами, то что сидит глубоко в нас дает возможность все изменить, каждому из нас изменить свое положение, свою жизнь. В этот момент только от нас, нашей решимости зависит сделать шаг и совершить поступок. Быть может переступить через себя, через стеснения, через свой страх, но сделать этот шаг.

Чуть остановившись, он как бы принялся примерять, что и как сказать. Флип внимательно с интересом слушал дядю и тот видел по глазам.

- Когда-то давно, когда мне было двадцать. Что ждало меня в то время или твою мать? Мы были бедны настолько, что я сейчас с ужасом могу это вспоминать, я увидел для себя шанс, и как мне не было страшно, им воспользовался.

Дальше консильери рассказал историю своего восхождения так, как будто вновь пережил это время. Выслушав, Флип был в недоумении, не зная как это воспринять и оценить. С одной стороны он был восхищен находчивостью дяди, а с другой, столько людей при этом погибло. И все это было совершено по замыслу одного человека - сидевшего напротив него дяди. Ведь те, кто умирал, не могли даже и в мысли допустить, что погибали не по своей вине, не по воле богов, карающих их за проступки, а всего лишь по вине двух человек - дяди и его барона, их желаний и действий.

Видя его замешательство, консильери продолжил.