Власть научного знания

идеи экономистов и политических мыслителей – и когда они правы, и когда ошибаются – имеют гораздо большее значение, чем принято думать. В действительности только они и правят миром. Люди практики, которые считают себя совершенно неподверженными интеллектуальным влияниям, обычно являются рабами какого-нибудь экономиста прошлого. Безумцы, стоящие у власти, которые слышат голоса с неба, извлекают свои сумасбродные идеи из творений какого-нибудь академического писаки, сочинявшего несколько лет назад. Я уверен, что сила корыстных интересов значительно преувеличивается по сравнению с постепенным усилением влияния идей. Правда, это происходит не сразу, а по истечении некоторого периода времени. В области экономической и политической философии не так уж много людей, поддающихся влиянию новых теорий, после того как они достигли 25– или 30-летнего возраста, и поэтому идеи, которые государственные служащие, политические деятели и даже агитаторы используют в текущих событиях, по большей части не являются новейшими. Но рано или поздно именно идеи, а не корыстные интересы становятся опасными и для добра, и для зла.

В этом абзаце Кейнс предсказывает и судьбу своей собственной «Общей теории». Но и помимо этого пророчества, для темы нашего исследования крайне важно высказывание Кейнса о потенциальном практическом влиянии идей, основанных на научном знании. Скорее всего, он сознательно выбрал многозначное понятие идеи, которое среди прочего означает, что наиболее важные практические воздействия знания носят культурный характер. Кейнс указывает на то, что знания косвенным образом (и с временной задержкой) способны влиять на социальные отношения.

Глава третья Идейные вдохновители уничтожения: власть расологии [58]

Национал-социализм есть воплощение в деле и воле знания о расах.

Рюгемер (R"ugemer, 1938: 476)

В этой главе мы будем говорить о роли «расологии» (науки о расах) и Холокосте. В период своего формирования в первой половине прошлого столетия и утверждения как в научной среде, так и в обществе «расология» опиралось на знания из различных научных отраслей науки того времени – из биологии, естественной истории и особенно антропологии. Когда ставится вопрос о роли «расологии» и ученых, занимавшихся «наукой о расах», в идейной подготовке Холокоста, поднимается целый ряд тем, представляющих интерес в контексте изучения власти научного знания. Помимо краткой истории интеллектуальных истоков и природы расологии, ее успешной борьбы за авторитет в научной среде и легитимацию через связь с признанными интеллектуальными сферами и методами, нас интересует вопрос о том, какую практическую роль пыталась играть расология, какого «триумфа» она достигло и каким образом, а также какие трагические последствия этот триумф имел в Германии.

Значение расовых категорий в расоведении восходит к тому периоду, когда расология формировалось в качестве научной дисциплины с университетскими кафедрами, исследовательскими программами, институтами, учебными планами и специализированными журналами, т. е. к первой половине ХХ-го века. Этот вопрос возвращает нас к истокам социальных наук.