Власть научного знания

В виду возможных погрешностей модельных исчислений на самом деле у ученых не было чисто научного метода для того, чтобы оценить, насколько необходимо регулировать применение фреонов. В этом споре у каждой стороны было свое видение. Промышленники ссылались на презумпцию невиновности – «невиновен, пока вина не доказана», в то время как критики видели острую необходимость в особых предупредительных мерах. Один из главных вопросов заключался в том, какие выводы следует делать из погрешностей в компьютерных моделях – за или против ограничений. Коэффициент погрешности, равный двум, означал, что масштаб проблемы мог быть или вдвое меньше, или вдвое больше, на что обратил внимание исследователь атмосферы Ральф Цицерон на одном из слушаний в Конгрессе. Погрешность могла означать ошибку и в том, и в другом направлении.

Американский Закон 1977-го года о сохранении чистоты воздуха утвердил превентивный подход, запретив все формы применения фреонов (в частности, в аэрозолях), «кроме жизненно важных». Ключевое значение здесь имел принцип «уместных ожиданий вместо логичного доказательства». Этого было достаточно для оправдания политических мер. Это предопределило также политику США в международных переговорах (Betsill & Pielke, 1997).

Здесь следует обратить внимание на еще один момент. «Запрет на использование аэрозолей» вступил в силу на основании научных гипотез и модельных исчислений сокращения озонового слоя в будущем. Фактического материала об изменениях атмосферы на тот момент не было. Представители промышленности постоянно подчеркивали, что они в корне не согласны с идеей регулирования промышленного производства на основании «голой теории».

В начале 1980-х годов сокращение озонового слоя оказалось на повестке дня в международной экологической политике. До 1986-го года противники запрета обращали внимание на то, что для обоснования законодательного регулирования недостаточно фактической информации. Чтобы устранить этот пробел в знаниях, необходимы были новые исследования. Критики закона были правы в том, что атмосфера была недостаточно изучена. Это стало особенно очевидно, когда была открыта озоновая дыра, поскольку этот феномен не смогла предсказать ни одна теоретическая модель. Понадобилось несколько лет, прежде чем ученые смогли дать ему научное объяснение. Но может ли (относительное) невежество или научная погрешность служить оправданием бездействия? По сути, именно этот вопрос лежал в основе всех споров о необходимости законодательного регулирования. Показателен сам факт того, что многие ученые, занятые в исследованиях озоновой дыры, имели примерно следующее мнение о превентивной политике: «Я всегда считал, что в виду возможных погрешностей следует действовать осторожно, как бы перестраховываясь; именно так мы страхуем свое имущество от пожара, не прогнозируя его, но в случае пожара мы можем сослаться на страховку» (интервью с одним американским ученым, которое Р.Г. провел в 1995 году; необходимо учитывать, что этот ученый не был сторонником запрета на использование аэрозолей и фреонов; наоборот, он долгое время выступал против теорий антропогенных причин озоновой дыры).

Открытие озоновой дыры стала сигналом тревоги, в корне изменившим восприятие проблемы. По словам Роуланда, «резкое сокращение озонового слоя над Антарктикой проделало путь от убедительной компьютерной гипотезы относительно будущего до актуальной проблемы сегодняшнего дня» (New York Times, 7-е декабря 1986 г.). Хотя официально эта тема еще не была частью международных переговоров, итогом которых стал Монреальский протокол, фактически она существенно повлияла на эти переговоры (Grundmann, 1999; Christie, 2001). Внимание СМИ резко возросло после того, как озоновая дыра стала научно доказанным фактом. Ее цветное изображение превратилось в икону, которая символизировала угрозу для озонового слоя и жизни на Земле. Еще до появления метафоры «озоновая дыра», с середины 1970-х до середины 1980-х гг. эксперты и обыватели были обеспокоены «истончением озонового слоя». Разница между двумя этими обозначениями очевидна. Если метафора истончения вызывает в воображении представление об изношенной ткани, то метафора дыры рождает в уме образ воздушного шара с дырой или зараженного организма. Вне всякого сомнения, эта метафора использовалась для того, чтобы подчеркнуть драматизм ситуации (Benedick, 1991: 13).