Власть несбывшегося

— Извини, Макс, но все чудеса, которые случались с тобой до сих пор, тоже не были результатом твоего обдуманного выбора! — насмешливо сказал Лойсо. — То же самое можно сказать о любом из нас. Неужели ты полагаешь, что когда я был ребенком, я подолгу засиживался на своем горшке и думал: «Вот когда вырасту, непременно стану таким ужасным колдуном, что люди будут содрогаться при одном звуке моего имени!»

— Да нет, конечно! — рассмеялся я. Обрисованная Лойсо картина стояла у меня перед глазами. — Вообще-то я и сам знаю, что ни у кого с самого начала нет никакого выбора, но… Все равно в этой истории с Черхавлой было что-то неописуемо неприятное!

— Хочешь, скажу, что именно? — спросил Лойсо. Выдержал драматическую паузу и наконец продолжил: — Ты чувствуешь, что проиграл эту битву, вот и все. Могу тебя понять: проигрывать никто не любит, в том числе и я сам…

— Почему — проиграл?! Не понимаю. Я же все-таки вернулся домой, как и хотел…

— Да, вернулся. Но выход из положения нашел не ты сам, а твой спутник. Твои собственные идеи тянули разве что на весьма оригинальный способ самоубийства — это в лучшем случае! Кроме того, тебе пришлось довольно дорого заплатить за свою свободу: ты отдал Черхавле одного из своих спутников. Этот человек не был твоим другом и не вызывал твоих симпатий; кроме того, он вообще являлся главным виновником ваших неприятностей… Но у тебя имеется свое мнение насчет того, как следует поступать с людьми. Ты ненавидишь принуждение, и тебе в голову никогда не приходило, что однажды ты сам так легко согласишься заплатить чужой свободой за свою собственную… В тот момент у тебя не было времени, чтобы думать о таких пустяках, и ты решил, что еще дешево отделался, — между прочим, так оно и есть! Но когда все осталось позади, ты спохватился, понял, что натворил, и результат налицо: теперь тебе ужасно не нравится признаваться себе, что путешествие в Черхавлу — такая же часть твоей жизни, как и все остальное. Пока я тебя слушал, мне показалось, что ты уже начал забывать некоторые подробности. И я совершенно уверен, что ты намеренно стараешься их забыть… Разве не так?

— Наверное, — растерянно согласился я.

Странно: вроде бы слова Лойсо должны были меня разозлить, но я испытал ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Он наконец-то сказал вслух то, в чем я уже несколько дюжин дней не решался себе признаться. Констатации малоприятного факта оказалось достаточно, чтобы я осознал его заурядность. Ну проиграл я одну-единственную схватку с непостижимым противником, как не раз проигрывал в карты, особенно садясь за стол с новым партнером, — с кем не бывает! Ну отдал я Черхавле этого беднягу Кумухара Манулу — очень может быть, что о такой счастливой судьбе парень и мечтать не смел! Одним словом, ничего трагического не случилось, можно жить дальше.

— Ну вот, — усмехнулся Лойсо, — до чего я докатился! Сижу тут с тобой, снимаю многочисленные камни с твоих многочисленных сердец! Можешь рассказать об этом своему ненаглядному Кеттарийцу: он сразу поймет, что я давно перестал быть злодеем, заплачет от умиления, выпустит меня отсюда и похлопочет у нынешнего короля, чтобы меня назначили господином Почтеннейшим Начальником какого-нибудь сиротского приюта… Впрочем, нет: это, пожалуй, было бы слишком ужасно!

Он еще немного позубоскалил на эту тему, а потом решительно потребовал:

— А теперь потрудись объяснить: с какой стати тебе и твоему шефу приспичило изучить биографию Угурбадо?

— Все-таки приспичило в первую очередь мне самому. В последнее время мне регулярно снятся какие-то дикие кошмары с его участием, — вздохнул я. — Спать совсем невозможно стало… А Джуффин заявил, что не обязан давать мне разъяснения по этому поводу. И посоветовал мне обратиться к вам, поскольку, дескать, этот Угурбадо — ваш бывший коллега. Наверное, это просто мелкая месть: все-таки ему не слишком нравится, что мы с вами подружились…

Все-таки я умею врать, когда здорово приспичит! Это довольно просто: если уж собираешься обмануть такого проницательного собеседника, как сэр Лойсо Пондохва, нужно свято верить каждому своему слову. А с этим у меня никогда в жизни проблем не было. Стоит только открыть рот, и меня несет так, что я сам перестаю контролировать ситуацию. А уж этот монолог оказался просто шедевром, поскольку был не абсолютной ложью, а так — вариациями на тему правды. Закончив говорить, я с изумлением понял, что уже по-настоящему рассердился на злодея Джуффина: мне тут каждую ночь кошмары снятся, а ему плевать с крыши Холоми на мое душевное равновесие!

Лойсо окончательно растаял, он даже решил, что я нуждаюсь в некотором утешении.

— Не думаю, что это месть, — мягко сказал он. — Просто этот хитрец, твой шеф, решил дать мне возможность немного на вас поработать… И какие же именно кошмары тебе снятся?

Я пересказал Лойсо свой последний сон: про опустевший Ехо и укоризненные глаза мертвецов.

— То есть сам Угурбадо в твоем сне не фигурировал, только его имя, я правильно понимаю?

— Совершенно верно. И что вы мне на это скажете?