Власть ножа

После того как Бархан скрылся за черным занавесом, подполковник решил: делать здесь больше нечего. Надо выбираться из кинотеатра и вызвать то ли группу захвата, то ли наружку. На улице, на свежем воздухе, он определится окончательно: брать бандитов или установить за ними слежку. Очень осторожно, стараясь не слишком тревожить прихожан, раскрывши рот внимающих бородатому уголовнику, Фролов двинулся на выход. Путешествие это заняло немало времени и даже нервов, поскольку каждый из тех, кого он вынужден был отстранять с дороги, или возмущенно шикал или крайне злобно смотрел на него. Наконец подполковник добрался до двери и облегченно вздохнул. Но, как выяснилось, рано — она оказалась заперта. Фролов легонько потряс её, чем вызвал новый приступ возмущения со стороны окружающих, но дверь не подалась. — Брат мой! — услышал он шепот у себя за спиной. — Отчего бежишь ты от слова Божьего? Фролов обернулся и наткнулся взглядом на Витю Перышко. Подполковник внимательно посмотрел на него, соображая, как следует реагировать на слова этого хладнокровного убийцы. Поначалу он воспринял их как издевательские, но умиротворенное лицо Вити и умиленное выражение его глаз заставило гувэдэшника изменить свое мнение. «Видимо, он такой же чокнутый, как и все остальные, что стоят здесь со свечками, — решил Фролов. — Ну, что ж, каков вопрос — таков ответ». — Зовут меня дела насущные, важные, неотложные. — Несмотря на неприятную ситуацию, в которой он оказался, подполковник с трудом сдержал улыбку. — Разве есть что-нибудь важнее Гласа Божьего? — вполне искренне удивился Перышко. Неизвестно, чем бы закончилась эта дискуссия, но внимание обоих привлек шум в противоположном конце зала. Они обернулись и увидели, что к амвону мощно и неудержимо, как матерый сохатый сквозь бурелом, рвется Бархан. Но Артемий не обращал на это никакого внимания и продолжал держать грозную и возвышенную речь: — Реки не дойдут до своих устьев, тучи не напоят землю дождем, горный снег не станет питать влагой ручьи — все иссушит и испепелит Огнь Небесный! И тут подобравшийся к амвону Бархан сдернул с возвышения проповедника, и оба они исчезли за черным занавесом. Перышко, постояв несколько секунд в раздумье, стал осторожно двигаться в ту же сторону. Толпа между тем тревожно загудела, но никто не решился предпринимать никаких действий, ведь вполне возможно — то, что произошло сейчас перед взорами паствы, входило в программу Третьего Пришествия. Народ замер в ожидании, и ждать долго не пришлось. Раздался дикий, воистину душераздирающий вопль, и в молельный зал влетел брат Артемий, буквально весь объятый пламенем. — Вот он, Огнь Небесный! — заорали в толпе, и мистический ужас объял прихожан. Люди отхлынули от проповедника, и тот стал кататься по полу на образовавшемся пространстве, но никто из находившихся рядом прихожан даже не попытался сбить с него пламя. Окаменевшая человеческая масса несколько мгновений наблюдала за этим жутким и необыкновенным зрелищем, потом разом, как по чьему-то сигналу, развернулась и ринулась к выходу. Однако новый замок, поставленный по заказу Федоса, выдержал первоначальный напор, чего не скажешь о стоящих у дверей людях. Они оказались спрессованы так, будто по ним прошел гигантский утюг, и, когда человеческий поток отхлынул в обратную сторону, как бы готовясь к повторной атаке, на полу осталось несколько недвижных тел. Среди них не оказалось Юрия Фролова, поскольку он уже отошел от дверей, последовав за Перышком. Второй удар толпы был ещё более отчаянным и потому более мощным. И на этот раз не выдержали старые дверные петли, которые Федос заменить не догадался. Народ высыпал на улицу и оказался перед закрытыми на замок воротами. Но ничто уже не могло остановить объятых паническим страхом людей. Они стали лезть через забор, который не устоял перед обрушившейся на него многотонной физической массой. Милицейский кордон и подавно не мог стать препятствием для обезумевшей оравы, и она разбежалась по району, оглашая окрестности громкими, нечленораздельными воплями. И Витя Перышко, и подполковник Фролов оказались в середине толпы и вынуждены были действовать по её законам, иначе их просто растоптали бы. Но гувэдэшник, выбравшись на улицу целым и невредимым, сразу вспомнил о своем служебном долге и стал искать глазами Бархана и Перышко. Первого он не обнаружил, а второго все-таки засек — тот шел между ближайшими домами, при этом заметно покачиваясь. «Помяло, видно, паренька изрядно, — пронеслось в голове подполковника. — Почему бы и не взять его сейчас? Причем самому? Я при пушке и в полном порядке, а пацан в таком состоянии вряд ли сможет сопротивляться». Фролов ринулся за своей жертвой. Он достал Перышко очень быстро и, когда до него осталось метров семь-восемь, крикнул: — Стоять! Руки за голову! — И вынул табельный ПМ. Перышко действительно остановился, но рук не поднял. Он обернулся. Вид у него был совершенно пришибленный, сейчас он никак не тянул на мокрых дел мастера. Подполковник, однако, не расслаблялся. Он знал, что этот парень способен на любые фокусы с ножом, и решил — если бандит не положит руки за голову и после второй команды, придется его слегка продырявить. — Руки на затылок, я сказал! Перышко вновь не подчинился и, стоя лицом к Фролову, будто смотрел сквозь него. Но спустить курок подполковник не успел — рука его онемела, когда сзади прозвучал суровый и неожиданный приказ: — Брось пушку, козел! Оглянувшись, он не успел сделать ещё одной вещи — как следует удивиться от увиденного им, поскольку через мгновение потерял сознание.