Власть нулей. Том 1

Но мы верили. Потому что были молодыми наивными дураками в это десятилетие глупой веры и такой же идиотской надежды, что вот-вот совсем скоро на конце года вырастут нули и произойдёт чудо. Тогда много брехунов и по телевизору, и по всему остальному вплоть до утюгов и чайников предрекало, что с наступлением нового столетия наступит совсем иная жизнь, откуда-то появятся мудрые люди с умными лицами и наладят-таки в стране разумную жисть. Мы чувствовали себя такими сильными и смелыми, готовыми на любую деятельность, но нам повсюду говорили, что не надо дёргаться, не надо ничего предпринимать сейчас, а надо просто переждать кризис – то ли политический, то ли экономический, то ли астрологический. А возможность просто нормально жить придёт сама собой лишь в новом тысячелетии. Надо только дожить до него, дотянуть. Доковылять, доползти до этих самых нулей, так как страной правит не власть, а вот эти самые магические нули.

Посему таков мой совет каждому новому поколению: остерегайтесь и смело изгоняйте тех, кто много обещает к следующему столетию и ничего не делает для дня сегодняшнего, а начинайте строить свой мир уже сейчас, сегодня, пока вы молоды. Чтобы увидеть его ещё при жизни и успеть прожить в нём добрую половину жизни. А не пару лет до смерти с убогой и дребезжащей верой, что «не мы, так хоть наши внучеки будут жить чуток получше». И поменьше веры в силу смены чисел и дат, даже если целый век меняется.

Говорят, что каждое новое поколение должно вскарабкаться на плечи предшественников и поднять цивилизацию на одну ступеньку выше. Это и есть прогресс, нормальное и постепенное развитие мира, движение вперёд. А когда новое поколение призывают равняться на нормы жизни не отцов даже, а прадедов, и гордиться этими «нормами», это ничто иное, как деградация.

Отшумел наш двадцатый век, отгремел. Век страшный и прекрасный. Как сказано в стихах у Николая Глазкова,

Я на мир взираю из-под столика.
Век двадцатый – век необычайный.
Чем время интересней для историка,
Тем оно для современника печальней.

Нам досталось время, на которое в самом деле было бы лучше «взирать из-под столика». Время интересное с позиции истории, социальных наук и, может быть, даже психологии – если не психиатрии. Время, о котором уже сейчас пишут взахлёб, но… лучше бы в нём не жить. Сами подумайте, о какой эпохе интересней писать: о катастрофах и войнах или о стабильности и покое? Что можно сказать о покое? Э-э… м-м… А про одну и ту же войну можно веками рассказывать и расписывать, что и делает каждое новое поколение историков. Но каково жилось современникам войны? Они не считали, что им «посчастливилось» жить в выдающуюся эпоху великих сражений. Поганая была эпоха для жизни-то. Каково было оказаться современником Инквизиции, Петра Великого, Наполеона? Да не дай Бог никому! Исписаны тонны бумаги о походах Александра Македонского, об опричнине Иоанна Грозного, а про тишайшее правление какого-нибудь князя, при котором его владения достигли высочайшего уровня рассвета и развития, и полторы страницы текста не найдёте. Даже имя этого князя не во всякой, пусть самой подробной энциклопедии увидите, редкий историк узкого профиля его вспомнит. А на кой его помнить-то? Это ж не Наполеон. Вот уж о Наполеоне можно говорить до бесконечности, столько всего наворотил. Оторвался мужик по полной!

Но пришёл новый век. Пришёл даже для тех, кто шутил, что «Госдума решила переизбрать 2000 год на второй срок». Прошли-таки девяностые-несносные и наступили нулевые-никакие – новое, столь же богатое разными нелепостями первое десятилетие другого века. Но ему вроде как простительно, потому что «мы же в новый век только-только вступаем». Словно новый цех на заводе запускают, который вчера ещё не работал. Вот какова сила цифры, какова власть её над человеком. Возможно, он и придумал её, лишь бы было кому перепоручить ответственность за происходящее.

И вот перед нами тёмное будущее. Ещё недавно оно кишело суперлативами триумфа, а нынче перестало казаться светлым. Должно быть, будущее потому и прекрасно, что никто его не видел. Человек только предполагает, что оно будет лучше настоящего, а оно просто является продолжением настоящего. И если в настоящем дела идут неважно, будущее данное положение вещей не изменит.

Если раньше обещанная победа в строительстве самого разумного общества каждое новое десятилетие аккуратно отодвигалась в неопределённую даль, то теперь выяснилось, что она вообще невозможна. Прошлое страны перестало считаться великим, а мечты о прекрасном будущем превратились в плохой тон. Ценным стало только настоящее, что есть в наличии здесь и сейчас. А здесь и сейчас нет ни дорог, ни жилья, ни заработков. Такая «наличность», конечно же, тяготит массовое сознание россиян, приученных за минувший век думать или о том, что было, или что будет.