Власть нулей. Том 2

– Потом пришлось от этой практики отказаться, потому что стало сокращаться население. Античный мир пал под натиском варваров, и солдаты-женофобы не помогли, заметьте. Они не столько воевали с солдатами вражеской армии, сколько с бабами, насиловали и грабили мирное население, занимались мародёрством и пьянством. А «голубые» если и будут воевать с другими мужиками, то весьма своеобразным способом. Практика показала, что военный результативней всего сражается, когда ему есть кого защищать лично, когда у него есть собственный дом и семья на территории, за которую он воюет. Семья, кстати, может выступать в роли заложника у государства, если военный вздумает перебежать на вражескую сторону или сдаться в плен. Но отказ от семьи до сих пор используется во многих культурах, в той же уголовной среде. Сейчас развелось много дураков, которые с упоением подражают тюремным нравам, и не понимают, что уголовный мир очень жёсткий и совсем безрадостный. Современные люди мало ему соответствуют по своей природе, но так наивно его романтизируют, пытаются в него вписаться и не догадываются, что лучше всего жизнь уголовника обрисована в известных словах «украл – пропил – в тюрьму». Романтика! Многие думают, что это удачная киношная шутка. На самом деле это – устав уголовного мира. На свободу уголовник выходит только для того, чтобы снова сесть. И чем быстрее, тем лучше. Махровые уголовники даже не пытаются скрываться, потому что количество «ходок» на зону в уголовной среде рассматривается, как количество золотых медалей у спортсмена. Семья, детишки сопливые, жена-дура, получение профессии – с точки зрения тюремного мира такая жизнь скучна и не стоит того, чтобы о ней сожалеть. Террористов-смертников точно так же готовят, чтобы ничего не держало за жизнь.

– Но семьи на Руси всегда были крепкими, разводов не было.

– Их и не могло быть. Они были запрещены законом. Отсутствие разводов не говорит о хорошем состоянии семейной жизни. Разводы разрешили, когда сформировалась юридическая наука и появилась статистика. И вот по статистике в браках погибало слишком много народу: мужья убивали опостылевших жён, желая вступить в брак с другой, жёны травили мужей, устав от побоев и хамства, дети восставали против отцов-картёжников и ловеласов, которые могли оставить их без наследства. Армия народу погибала! Юристы пришли к выводу, что лучше разрешить людям разводиться, чем они поубивают друг друга в таком «нерушимом браке». Да, браки были крепкими, но это была игра на публику, показуха, чтобы произвести впечатление на посторонних, как на Руси испокон веков повелось. Самим участникам такого «образцового» брака жилось не комфортно. Насилие в семье было закреплено почти юридически и идеологически. С одной стороны, рабовладельцам хотелось, чтобы бабы побольше рожали новых рабов, а с другой – надо её как-то подавить, чтобы она ничего не требовала на содержание своего потомства. Ещё у Алексея Толстого в романе «Пётр Первый» один из героев, англичанин-лесоторговец в разговоре с царём удивляется, почему русские так грубо и жестоко обращаются с женщинами. С послушными и покладистыми женщинами, воспитанными на Домострое, которые даже спорить с мужчиной не посмеют. Они так скромны, что их даже не за что ругать, и стараются всячески угодить мужьям, но те от этого ещё больше раздражаются. Им некуда пойти, поэтому они целый день занимаются только домом. Идеальная прислуга, а не жена! В доме такую не видно и не слышно, но как мужа-садиста ни ублажай, а он всё равно найдёт повод её покалечить. Про себя англичанин рассказывает, что при возвращении домой его встречает жена с улыбкой, смело расспрашивает обо всём, где он был и что видел, не боится с ним спорить. Он сам не боится, что жена имеет свой взгляд на вещи, ему это даже нравится. Дети с радостью и без страха выбегают к нему и кидаются на шею, в доме царит покой и гармония, никто никого не боится. А в России зверообразный мужик вваливается в дом, и все домочадцы в страхе прячутся по углам, дети не смеют поднять на отца глаза, чтобы не получить кулаком по голове. Своих покладистых жён они бьют кнутами и палками, словно бы от нечего делать, как животных, хотя в Европе к животным уже тогда не принято было так относиться. Там приведён пример, как некую провинившуюся жену живьём закопали в землю, что осталась одна голова. Её рвали собаки, откусили нос и уши, она тоже пыталась кусать собак. Собралась публика и начала «болеть», кто кого больше покусает. А потом труп умершей женщины вешают за ногу во дворе на глазах её осиротевших детей, и такое отношение даже поощряется официальным законом. Даже если женщина и виновата, то почему такие жестокие наказания, какие применяют только к опасным преступникам и только в самых диких и отсталых странах? Царь Пётр не знал, что ему ответить, светлейший князь Меншиков только ухмылялся.