Власть оружия

Курчан растерялся, и Мажуге очень захотелось отвесить парню подзатыльник, чтобы держался наглей. Сыскарь никак не мог уразуметь, откуда такой страх перед призренцами у местных. Цех призрения всего-то несколько сезонов как создан, а уже успел всех застращать. Что же творилось в Харькове после того, как Ржавый перебрался на ферму?

– Это… ну да, цеховое, ага, – промямлил Курчан.

Призренцы не шелохнулись и стволов не опустили. Мажуга тяжело вздохнул, откашлялся, выгоняя из легких гарь с поверхности. Придется самому объясняться, значит…

– В пушкарском цеху покража, – заговорил Игнаш, и глухие капюшоны чуть качнулись в его сторону, а Курчан вздохнул с облегчением. – Вон у него мешок, там украденное. Сейчас в управу снесем. Вора застрелили.

– Живым нужно было, для дознания, – строго заметил призренец.

– Вор отстреливался, пушкаря зацепил, вот его оружие. – Мажуга медленно, чтобы призренцы не напрягались, вытянул пистолет Харитона. – Из этого же ствола, думаю, он еще кое-кого пришить успел. Очень опасный был, пришлось стрелять. Самоха, управленец цеховой, может все объяснить. К нему как раз и пойдем с докладом.

Помолчали. Толпа у стен тоже притихла, соседи ловили каждое слово. Наконец призренец решил:

– Я с вами в управу. Если в городе еще убийства были, мы проверять станем. Идите вперед. Сорок Седьмой, дуй за подмогой, – это он уже приказывал одному из подчиненных, – пусть сюда пришлют караул, да еще двоих к пушкарской управе, мне в помощь. И мертвеца пусть сюда волокут с поверхности.

Сорок Седьмой, качнув капюшоном, умчался. Старший призренец обвел взглядом толпу харьковчан – те, показалось Мажуге, в этот миг даже дышать перестали. Потом капюшон кивнул, и Мажуга с Курчаном зашагали к управе. Пушкарь то и дело поправлял мешок с добычей, там внутри что-то глухо позвякивало. Призренец шел следом. Оглянувшись, Игнаш отметил, что пистолета тот не спрятал, держал наготове. От того, что следом идет вот такой человек с номером вместо имени, Игнашу стало немного не по себе, но виду он, понятное дело, не подавал, шагал рядом с пушкарем.

Аккурат когда подошли к управе, над головой звонко щелкнуло, включилось дневное освещение. Веселенькая ночка получилась… В коридорах было людно, цеховые как раз сходились на службу. На призренца все косились, при его приближении гомон стихал.

Поднялись на второй этаж. Самоха встал навстречу и пошатнулся. Бутылка перед ним была наполовину пуста – он пил, покуда Мажуга с Курчаном ловили Харитона.

Молодой вывалил добычу на стол. Призренец подошел поближе и молча наблюдал, как Самоха подрагивающими руками расстегивает ремни, стягивающие мешок. Там были пистолет и патроны, завернутые в отрез брезента, кое-какая мелочовка да еще один кожаный мешок, поменьше. Самоха развязал тесемки, встряхнул над столом, оттуда хлынул весело блестящий поток монет. Гривны Киева да московское серебро. Курчан громко сглотнул.

– Соплячка-то моя где? – спросил Мажуга.

– В шкафу запер, в том, что в углу, – кивнул управленец. – Вот ключ, получай, а то уже надоела – ноет и ноет. Вот токо щас угомонилась.

Пока пушкари с призренцем осматривали содержимое мешка, Игнаш пошел в угол, отпер шкаф. Там среди пустых бутылок сидела притихшая воровка. Едва дверца распахнулась, она проворно сунулась наружу, но, разглядев в комнате остроконечный капюшон призренца, так же шустро спряталась обратно.

– Вылазь давай, – велел Игнаш.

Девчонка покорно выбралась из темного угла. Призренец окинул ее оценивающим взглядом, спросил:

– Сирота? Беспризорная?

Девчонка тут же спряталась за Ржавого и вцепилась в его куртку. Теперь она уже не пыталась в карман влезть, Мажуга видел: испугалась по-настоящему.

– Нет, – ответил спокойно, – она со мной. Моя, стало быть.

Тощая, как обглоданная косточка, чернявая бродяжка вовсе не походила на кряжистого, широкого в кости рыжего Мажугу, но призренец не стал спорить и обернулся к Самохе. Тот был начальством, а в присутствии начальства остальные казались призренцу не заслуживающими внимания.

– Мне сказали, покража у вас в цеху была?

Самоха поглядел поверх плеча призренца на Ржавого, тот кивнул.

– Точно, украли вот это вот, – управленец указал на мешок Харитона. – Я своих послал поймать вора. Поймали? А, Курчан?

– Так застрелил я его. Он тоже палил, меня подранил. – Оправдываясь, молодой потрогал свежую царапину на скуле.

– Живым надо было брать! – Самоха попытался изобразить недовольство, но на самом деле в его голосе так и сквозило облегчение – очень уж ему было невыгодно, чтоб призренцы допрашивали Харитона. А с мертвого спросу нет. – Ну, хорошо, что монеты возвернули. Щас я перечту, опись сделаю.

– Этот сказал, – призренец ткнул пальцем за спину, туда, где стояли Мажуга с девчонкой, – ваш вор еще кого-то убил.

Мажуга перехватил взгляд Самохи и снова кивнул.

– Вот у него и спрашивай, раз он сказал. – Управленец тяжело опустился на стул. Все-таки он был пьян, хоть и старался держаться. – Ржавый, кого убили-то?

Самохе не хотелось, чтобы призренцы пронюхали про смерть Востряка, он поначалу решил, что сыскарь говорил об этом.