Власть. Распри. Подоплека

— Проводя пресс-конференцию, вы можете обратиться к корреспондентам с просьбой позвонить в Москву и попросить их коллег в советской столице съездить на квартиру к вашей жене и взять у нее интервью.

— Годится, — согласился Хохлов.

— После этого ваша жена остается в посольстве, а мы начинаем мобилизовывать общественное мнение в ее защиту. Американское государство обязуется держать вашу жену в посольстве столько, сколько потребуется.

Заканчивая, представитель госдепартамента сказал:

— Все это мы гарантируем вам только в том случае, если корреспонденты застанут вашу жену дома. Они, конечно, будут ждать или искать ее. Но, если какими-нибудь путями секретная полиция Советов уже знает о вашем переходе и арестовала вашу семью, мы уже ничего не сможем сделать. Но и в этом случае лучше привлечь внимание всего мира к вашей жене. Ей только это может помочь. В конце концов, ее судьба определяет в какой-то степени моральный облик советского правительства. Они должны об этом беспокоиться.

Все выглядело весьма и весьма логично. Внимание к деталям, проявленное в Вашингтоне, придавало плану серьезность и основательность. У Хохлова не возникло ни тени подозрения. По словам представителя госдепартамента, подробный план спасения семьи советского разведчика направлен в американское посольство в Москву. В плане есть все, включая данные о квартире и доме. Посольство приняло его к исполнению.

Что-то не сработало

В изданной на Западе в 1957 году книге «Во имя совести» (в СССР и России она не выходила) бывший капитан советской внешней разведки Николай Хохлов не без гордости писал, что проверка его была поручена крупным специалистам западных разведок. Только в одном Вашингтоне над обработкой его дела трудилось около двухсот человек. Большой интерес к нему проявили и англичане, сдерживавшие стремление американцев установить над ним монопольный контроль. В отдельные этапы проверки перешедшего на Запад советского разведчика была втянута и французская контрразведка.

Переезжая Рейн на пароме, он старался не смотреть на охранников, которые не спускали с него глаз. По мере приближения к Бонну гнетущее настроение несвободы улетучивалось, его место занимало привычное ощущение своей значимости. Десятки иностранных журналистов, получив приглашение на пресс-конференцию, ломают головы — почему их собирают в 14 часов, а не поутру, как всегда. В Москве тоже небось устроились у радиоприемников и ждут некоего таинственного обращения. За океаном, в госдепартаменте, дежурят у телеграфных аппаратов, чтобы принять первые вести из Москвы. А всему причиной — он, Хохлов…

— Ник?! В Москве все о’кей…

Перед ним стоял представитель госдепартамента с группой незнакомых людей. Мысленно уносясь в разные страны, где сотни людей ждут его первых слов, чтобы приступить к осуществлению хорошо спланированной операции, Хохлов не заметил, как въехали на территорию американского военного городка.

Вашингтонский гость улыбался. По его виду Хохлов понял, что из Москвы получено подтверждение о готовности провести операцию. На душе стало легко. Значит, американцы выполнили свою часть дела.

Пресс-конференция началась в два часа дня. Хохлова ввели в зал в окружении охранников и усадили за длинный стол. Вспыхнули лампы, зажужжали кинокамеры, защелкали фотоаппараты… Снимать было что — увеличенную фотографию жены советского разведчика, разложенное на столе бесшумное оружие, с помощью которого он должен был осуществить отданный ему в Москве приказ, рукопожатие с человеком, которого он должен был убить.

Что говорил Хохлов на пресс-конференции? В своей книге он уходит от конкретики, ограничиваясь туманной фразой — пришлось повторить в краткой форме обращение, записанное для «Голоса Америки». Едва он произнес первую фразу, как с задних рядов закричали: «Громче, громче!». Он стал говорить громче, но сразу потерял естественность. В зале не могли понять, что именно он сказал. Пришлось повторить. Немец-переводчик тоже поддался общей нервности и все перепутал. Хохлов остановил его и поправил на немецком языке. В таком духе, по словам Хохлова, пресс-конференция продолжалась еще полчаса. Кое-как закончив пересказ своего обращения, он попросил, согласно плану, корреспондентов позвонить в Москву их коллегам. Был объявлен перерыв, во время которого советский разведчик давал экслюзивные интервью ведущим радиостанциям мира.

Вспоминая эту историю, бывший начальник Хохлова генерал-лейтенант в отставке Павел Анатольевич Судоплатов рассказывал автору этой книги в 1996 году:

— На пресс-конференции, устроенной ЦРУ, Хохлов публично выступил со своими разоблачениями. Особенно поразило всех утверждение, будто жена умоляла его не выполнять полученного задания. Хохлов охарактеризовал ее как антисоветчицу, которая, дескать, и вдохновила его на побег. Он говорил также, что она глубоко верующий человек, что они с женой только и мечтали о побеге…