Власть Талисмана

Власть в Окситании находилась в руках феодальной аристократии, над которой главенствовали три великих семейства из Фуа, Тренкавеля и Тулузы.

Считавшиеся «ровней королям и высшими над герцогами и графами», [72]принцы из Тулузского дома правили владениями, простиравшимися от Тулузы до Нима на востоке и от Кагора на севере до Нарбонна на Средиземноморском побережье. [73]Они также имели впечатляющие международные связи и иногда могли заручиться поддержкой могущественных союзников. Раймунд VI, граф Тулузский (1194–1222), был кузеном короля Франции и шурином королей Англии и Арагона. [74]Он терпимо относился к катаризму и иногда даже проповедовал их учение и путешествовал с ними. [75]

Графы Фуа, владельцы пиренейских высокогорий вдоль границы с Испанией, славились своей военной доблестью, непреклонной решимостью и прочными связями с катарами. В 1204 году Раймунд-Роже, граф Фуа (1188–1223), был свидетелем посвящения своей овдовевшей сестры Эсклармонды в perfecti (буквально в «совершенные»), что означало высочайший ранг в духовной иерархии катаров. [76]Два года спустя его собственная жена, родившая ему шестерых детей, также была посвящена в perfecti и удалилась от мира, возглавив катарский эквивалент женского монастыря. [77]Хотя Раймунд-Роже никогда официально не вступал в ряды катаров, он всю свою жизнь был стойким противником католицизма. Однажды его солдаты изрубили Церковного каноника на куски и «использовали распятие вместо пестика, чтобы толочь специи». [78]В пространном эссе о «варварстве и злокозненности графа Фуа» католический хронист того времени пишет: «Его злодеяния превзошли все границы… Он грабил монастыри, разрушал церкви и превосходил всех остальных в своей жестокости». [79]

Династия Тренкавель, владевшая землями от Тарна до Пиренеев, добавляла свое богатство, наследственное влияние, военную мощь и симпатии к катарам в расклад сил в Лангедоке. Раймунд-Роже Тренкавель, правивший с 1194 года до пленения и убийства католиками в 1209 году, обучался у известного катар — ского книжника Бертрана де Сайсака. Последний однажды выказал свое презрение к католическим законам, когда монарх, которого он недолюбливал, был избран аббатом монастыря Св. Марии Алецкой. В ответ Бертран откопал труп бывшего аббата и поместил его заплесневевшие останки в аббатское кресло, чтобы тот наблюдал за новыми выборами. Неудивительно, что аббат, выбранный на этот раз, удовлетворял требованиям Бертрана. [80]

Поддержка катаров и сотрудничество с ними в сочетании с неприятием католической церкви не ограничивались только верхним уровнем аристократии. В Лаураге, населенной местности между Тулузой и Каркассоном, младшее дворянство тоже состояло почти исключительно из катаров, как и в Корбьере между Каркассоном и Нарбонном. [81]По некоторым оценкам, до 30 % от всех perfecti из числа катаров были благородного происхождения. [82]Более того, даже дворяне-католики из Окситании часто выказывали сочувственное отношение к катарам, а иногда открыто поддерживали их. Примером такой дилеммы служит ответ католического рыцаря Понса Адемара из Родейля, когда Фульк, епископ Тулузский, спросил, почему он и его единоверцы не изгнали еретиков со своей земли. Рыцарь сказал: «Мы не можем. Мы выросли среди них, у нас есть родственники среди них, и мы видим, что они ведут добрую и достойную жизнь, исполненную совершенства». [83]

Сплетая нити великой ереси

Защищенные местной аристократией по обе стороны религиозного барьера, катары находили мощную поддержку на всех других уровнях лангедокского общества. Многие из них были умелыми ремесленниками и мастеровыми. Список катаров, представленный в городе Безье в 1209 году, включает:

«Один дворянин (барон), четверо врачей, пятеро ткачей, двое кузнецов, двое кожевенников, двое сапожников, пастух, плотник, ткач, седельщик, торговец зерном, мясник, портной, содержатель таверны, хлебопек, красильщик шерсти, торговец и меняла».[84]

Малькольм Барбер, профессор истории из Ридингского университета в Британии, замечает, что в списке из Безье фигурирует не меньше десяти человек, занятых в текстильном производстве, и что во множестве других источников того времени ткачи (textores) непосредственно ассоциируются с ересью. [85]