Власть Тени (СИ)

Безымянный исчез, оставив по себе только темные росчерки своей силы. И тут же ногу Аннадора пронзила дикая боль. Иллиан метнул в него стальную иглу, приправленную сумраком, которая играючи пробила его покров, и остановился, не спеша продолжать атаку, будто жалея противника.

Это еще сильнее взбесило Аннадора. Он не смог причинить вреда своему сопернику. Опять! Никто не может стоять у него на пути!

Огонь и ветер, земля и вода. Стихии танцуют вокруг него, вовлекая и его в свой танец. Забытые чувства нахлынули на Аннадора. Ужасающая сила, вседозволенность, необъятность возможностей. Его накрыла эйфория.

Иллиан не ожидал такого. Еще мгновение назад противник, который не вызывал у него никаких чувств, кроме сожаления, начал меняться. Он начал приносить себя в жертву какой-то неведомой силе, только чтобы взять в долг, но сможет ли он отдать его?

Полуэльф не успел уйти в тень. Его противник был слишком быстр. Он не пользовался магией, не пользовался оружием. Он просто нападал и бил, бил и нападал. Иллиан не успевал отражать его атаки, в каждой из них была сила стихии, которая рвала на части. Больно, слишком больно, чувство безысходности накрыло его. Он не сможет победить. Как прекратить эти мучения?!

Он пытался уйти в тень, но когти чудовища вырывали его назад. Дальше, необходимо уйти дальше, в сумерки! Но он не мог. Сила Тени не желала его слушаться. Его поглотило отчаяние.

Иллиан упал. Гордый Жнец, таинственный Тил'амаш упал, весь покрытый собственной кровью от бесчисленных ран. Он закрыл глаза, хотя и отдавал себе отчет, что не должен этого делать. Но противник не спешил добивать его. Смилостивился? Хотя Иллиан и так умрет от бесчисленных ран. Он был повержен. Стыд. Он не хотел появляться перед глазами Лиз в таком виде.

Он приоткрыл глаза, чтобы увидеть, что происходит. Аннадор потерял контроль и набросился на незнакомца. Эта сила и правда выглядела внушительно. Но незнакомец легко развеял ее. Слишком легко. И с этим человеком хотел сражаться Иллиан? У него он хотел забрать Лаонринэн?

Захотелось смеяться, но из горла вырвался какой-то сдавленный хрип.

Развеяв эту ужасающую силу Аннадора, незнакомец подхватил его бессознательное тело под руки. Он выглядел взволнованным. Слишком взволнованным, как для приспешника Шадера. Они не могут испытывать таких искренний эмоций. Они — само зло! А все это лишь игра!

Ксарг, какие только мысли посещают перед смертью. Не об этом думать надо.

Тем временем шадерец одним взмахом руки создал уже знакомую воронку напротив себя. Но она не затягивала, двигалась слишком медленно, лениво, будто через силу. Шадерец бросил последний взгляд на Иллиана, затем на бездвижного Талвера, задержал внимание не Арриане, сокрушенно покачал головой и, с легкостью подняв Аннадора на руки, скрылся в голубом мареве перехода.

А Иллиан умирал. Он попытался пошевелиться, но это вызвало только дикий приступ новой боли, иного результата не было. Он почти перестал чувствовать свое тело, но начал чувствовать холод, укутавший его. А затем боль отпустила, отступил и холод, стало наоборот очень легко и тепло. Он улыбнулся и крепче отдался этому чувству. Но предательские мысли не хотели успокаиваться и продолжали скакать с одной на другую, перемешивая все в голове, не давая забыться. Одна мысль задержалась, он зацепился за нее, как утопающий, будто за последний лучик света и напоследок успел прошептать, а может и произнести только мысленно:

— Арриана…

Темнота накрыла его. Здравствуй, темнота.

Эпилог

Это была самая обычная комната, в обычности которой не было ни единого повода усомниться. Сначала ее можно было бы принять за небольшой личный кабинет в доме какого-то не самого бедного человека, но для этого здесь было слишком мало мебели, отсутствовали какие бы то ни было письменные принадлежности, не было ни одного шкафа или стеллажа с книгами, полюбившимися хозяину кабинета, или просто с необходимыми для работы документами и различными папками в алфавитном порядке.

Было всего лишь два кресла по сторонам небольшого стола, c разбросанными на нем картами, то ли в хаотичном порядке, то ли уже отыгранная партия, и камин, по — домашнему уютно потрескивающий слегка отсыревшими дровами.

Необычного мало, если вообще было, не беря в расчет тот факт, что не существовало ни дома, в котором эта комната находится, ни самой комнаты, в привычном смысле, разумеется.

Ведь комната была, пускай и существовала не столь физически, но на столе лежали карты доигранной партии, а в креслах сидели два человека, отрешенно наблюдающих за огнем в камине, будто каждый думал о чем-то своем.

— Неплохо все сходится, — в стоявшей тишине тихий голос, почти шепот, прозвучал неожиданно громко.

— Для тебя. Мои ставки были иными, — после снова наступившей минутной тишины ответил второй человек, оторвавшись от раздумий.

— В таком случае спор выигран мной? — полуутвердительно спросил первый.