Власть в Древней Руси. X–XIII века

Решения князей, согласованные с их думцами и советниками, представлялись настолько естественными для летописцев, что случаи нарушения такой практики неизменно вызывали у них осуждение. Характерным примером этому может быть рассказ о попытке Святослава Всеволодовича изгнать из Киевской земли Рюрика Ростиславича, а из Смоленской — его брата Давыда, чтобы одному принять «власть Рускую». Из этой затеи ничего не вышло. И, прежде всего, потому, что Святослав « не повед сего мужемь своимъ лпшимъ думы своея». Да и дума эта, согласно летописцу, не была богоугодной. Не случайно, он заметил, что « Богъ не любить высокия мысли нашия, възносящегося смиряеть». После этого привел слова Святослава о том, что « немочьно ми быти в Киев». [104]

Показательным для определения сущности княжеской думы является летописная статья 1185 г. В ней впервые княжеские советники названы термином «думцы». Когда Игорь Святославич, по совету сына тысяцкого и конюшего, принял решение бежать из половецкого плена, то думцы не одобрили этот план. « И рекоша Игореви думцы его: „Мысль высоку и неугодну Господеви имеете в соб“»… « Князь же Игорь приимъ во сердц съвтъ ихъ». [105]Правда, как только появилась возможность, Игорь бежал в Русь.

Без дум с дружиною не мог обойтись даже такой авторитарный князь, как Всеволод Большое Гнездо. Его поход на Болгар в 1184 г. представлен летописцем как результат дум не только с братиею своею, но и с дружиною. Нарядив полки для штурма Великого города, Всеволод, как пишет летописец, « поча думати с дружиною». [106]Когда в 1200 г. к Всеволоду Юрьевичу пришли « лпши мужи» из Новгорда просить у него сына на княжение, тот « здумавъ с дружиною своею и утвердивъ ихъ крестомъ честнымъ на всей своей воли, да имъ сына своего Святослава». [107]

Значительное число известий о княжеских советниках или думцах содержится в Галицко-Волынской летописи. Являясь, фактически, реальной политической властью в годы малолетства князей Данила и Василька Романовичей, их боярское окружение и в последующем представляло собой влиятельную силу. Нередко, враждебную князьям. Как свидетельствует летописная статья 1230 г., безбожные галицкие бояре дважды пытались лишить жизни Данила Романовича. И оба раза это должно было произойти во время думского собрания.

Вот, что об этом говорится в летописи, « В лто 6738. Крамол же бывши во безбожныхъ боярехъ галичькыхъ, съвтъ створше со братучадьемъ его(Данила — П.Т.) Олександромъ на убьенье и преданье земл его. Сдящимъ же имъ в дум и хотящимъ огнемь зажещи». После того, как этот коварный план был разрушен Васильком, галицкие бояре придумали новый. Решили пригласить Данила на второй совет и там убить его. « Другим съвтъ створиша на убьенье его». Князь уже был на пути в Вишню (место второго совета), когда его встретил посол тысяцкого Демяна и сказал, чтобы он не шел в этот совет. « Яко пиръ золъ есть, яко свщано есть безбожнымъ твоимъ бояриномъ Филипомъ и братучадомъ твоимъ Олександромъ, яко убьену ти быти». [108]

Приведенные летописные свидетельства о совещаниях (или думах) князей со своими дружинами, разумеется далеко не исчерпывающие. Тем не менее, не оставляют сомнений в том, что это была обычная практика княжеского правления. Настолько обычная, что нередко его результаты в общественном мнении представляются как последствия хороших или плохих советов княжеского окружения. Как писал Даниил Заточник, « с добрымъ бо думцею князь высока стола додумается, а съ лихимъ думцею думаетъ и малого стола лишенъ будетъ». Согласно ему же, « князь не самъ впадаетъ во многия въ вещи злыа, но думци вводятъ». [109]Так, в частности, летописец объясняет отказ Олега Святославича прибыть на съезд в Киев: князь « послушавъ злыхъ совтникъ».