Власть в Древней Руси. X–XIII века

Более сложным институтом виделось вече Д. Я. Самоквасову и Д. И. Иловайскому. В большой работе, явившейся, по существу, ответом-рецензией на книгу В. И. Сергеевича «Вече и князь», Д. Я. Самоквасов отвел вечу компетенцию не политическую, а только общественную, местного хозяйства, управления и полиции, значение экономической, хозяйственной и административной деятельности. Причем эти функции не были порождены самодеятельностью общины, но поручались ей верховным правительством и государством. Различая вече киевское и новгородское, он писал, что киевское княжество представляло собой чистую монархию, где народ являлся в политической сфере только в исключительных случаях, тогда как новгородское — было чистой демократией. [432]

Д. И. Иловайский считал, что на Руси было два веча — большое, собиравшееся во времена смут и безначалия, и малое, более постоянное, когда лучшие люди, т. е. городские старцы или домовладельцы, наиболее зажиточные и семейные, созывались на княжий двор для совещаний вместе с боярами и дружиной под председательством князя. [433]

Большинство историков XIX в. считали вече древней еще догосударственной институцией. Пожалуй лишь В. О. Ключевский не разделял такого убеждения, полагая, что появилось оно только во время упадка авторитета князей и усиления усобиц. Главной силой, на которую опиралось вече, согласно ему, были городские массы торговцев и ремесленников. [434]

Позже, аналогичную мысль высказал М. Н. Покровский. Древнерусские республики, писал он, начали аристократией происхождения, а окончили аристократией капитала, но в промежутке прошли стадию, которую можно назвать демократической. В Киеве она падает как раз на первую половину XII в. В этот период хозяином русских городов являлся действительно народ. [435]

Чрезвычайно широкой компетенцией «наделял» вечевые собрания М. А. Дьяконов. Предметами их ведомства он считал призвания князей, заключение с ними рядов-договоров, изгнание князей, вопросы войны и мира, законодательство и управление. Правда, не видел в этих народных собраниях проявление исключительного суверенитета общины. Они являлись органами государственной власти, через посредство которых народ проявлял свою волю в решении государственных дел. Полагал, что инициаторами созыва веча, чаще всего, оказывались князья, вынужденные обращаться к вечу за поддержкой по всем вопросам. На вече могли участвовать все свободные жители города. [436]

Не больше единодушия на природу и функции веча обнаружили и историки советского времени. Б. Д. Греков и М. Н. Тихомиров считали вече такой формой государственного управления, при которой к нему открывался широкий доступ городских низов. В представлении Б. Д. Грекова, вече — это народное собрание для обсуждения и решения важных общих дел. Не отрицая, что истоки этого института находятся в племенном периоде, он, тем не менее, утверждал, что ни в X, ни в первой половине XI века для развития вечевого строя благоприятных условий в Киеве не было. Власть князя слишком сильна, а город политически еще очень слаб. Правда, допускал, что в исключительных случаях вечевые собрания в X в. могли быть. К таким относил события 968 и 997 гг., связанные с осадой Киева и Белгорода печенегами.

Подъем и значение вечевых собраний, согласно историку, падает на вторую половину XI и на XII вв. Однако, и в этот период они проявляются не всегда. При сильной власти киевского князя значение веча падает и князь не входит в соглашения с народом, широкой городской демократией торговцев и ремесленников. И все же, Б. Д. Греков не склонен переоценивать общинное начало веча. Его деятельность являлась результатом определенного соотношения сил, при котором знать, захватившая в свои руки власть и ограничившая в своих интересах власть князей, не была в силах уничтожить народное собрание, но была достаточно сильна, чтобы превратить его в орудие своих интересов. [437]

М. Н. Тихомиров практически во всем, что касается веча, солидаризировался с Б. Д. Грековым. Может быть только отчетливее акцентировал мысль о том, что без признания за купеческим и ремесленным населением древнерусских городов большой политической силы, Киевская Русь останется для нас малопонятной и бедной по своему политическому содержанию. Историк не исключал даже, что вечевые решения, возможно, протоколировались, на что его натолкнула одинаковая передача вечевых споров 1147 г. в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях. [438]