Власть в тротиловом эквиваленте: Наследие царя Бориса

Подъехал. Возле хранилища уже стояло несколько лимузинов, а Руцкой в сопровождении группы молодых людей кавказской наружности энергично двигался по коридорам и лестничным пролетам пустого здания. «Твоих пристроим сюда, — говорил он одному, решительно выбрасывая вперед левую руку, — а твоих сюда», — и швырял в сторону правую руку. Вице-президент походил на полководца, бросавшего в сражение армейские соединения. Трудно было что-либо понять из их разговора.

— Езжай за нами, там все обсудим, — сказал мне Руцкой, и мы колонной двинулись к Рублевскому шоссе.

Половина первого этажа жилого дома — офис за системой стальных дверей. Стол с коньяком и закусками, кресла, диваны. Руцкой развалился в одном из кресел и стал говорить, что на достройку книгохранилища министерство денег все равно не найдет и надо отдать здание его компаньонам. Проблема с переоформлением документов пусть не беспокоит меня. Компаньоны вице-президента согласно покивали головами и добавили: за это в мою личную собственность перейдет новый трехэтажный особняк в Серебряном бору, на берегу Москвы-реки.

Напор был прямо-таки гусарский. У Александра Владимировича усы топорщились от возбуждения. Я ответил, что это пустой разговор, министерство здание никому не отдаст и попросил Руцкого вьнйти со мной в коридор.

— Саша, не лезь в дерьмо, — сказал я ему там. — Возле тебя стало крутиться много всяких ханыг. Ты компрометируешь президента.

Сел в машину и уехал.

После этого, завидев меня, Александр Владимирович делал свирепые глаза, а я перестал заходить к нему в кабинет. Между нами образовался провал.

Уже тогда, многократно обиженный Ельциным, Руцкой за спиной президента тайно братался с Хасбулатовым. И вместе они открыли охоту на недругов Руслана Имрановича.

Позвонили мне из транспортной службы: пришли люди от Руцкого и Хасбулатова, учинили допрос — какими спецрейсами я летал в командировки и во что это обошлось государству. А я как рядовой гражданин всегда добирался только рейсовыми самолетами, через стойки многолюдных аэропортов. Не поверили. Перетряхнули все бумаги. Ушли ни с чем.

Заинтересовались моим жильем. Хасбулатов к тому времени уже занял квартиру генсека Брежнева, ненамного отстал от него Руцкой, неужели я не воспользовался моментом? Не воспользовался. Жил в старой квартире, полученной по строгим жилищным нормам еще в советские времена.

А мои сыновья — они-то должны были получить что-то от отцовского положения? Тоже облом. Старший сын оттрубил два года в спецбригаде ВДВ — в забайкальской Могоче («Бог создал Сочи, а черт — Могочу»), работал литературным сотрудником частного издательства, а младший служил на глухом объекте в космических войсках. И жена, как назло, оставалась врачом-инфекционистом в обычной городской больнице.

Что-то найти в министерстве? Но у нас люди еще не оправились от испуга. Мы бесплатно распределяли типографскую бумагу для независимых изданий — соблазнов у чиновников хоть отбавляй. Я собрал предварительно коллектив управления и предупредил: получу информацию о вымогательствах, отвечать будут один за всех и все за одного. Но сначала первый редактор, потом второй пожаловались мне, что работники управления потребовали с них мзду. Кто конкретно?

Редакторы мялись — мялись, но фамилии назвать отказались, побаиваясь навлечь на себя гнев распределителей. Но вычислить их не составило труда.

Я вызвал к себе начальника управления, бывшего народного депутата СССР и, кстати, члена Межрегиональной депутатской группы, потребовал выдать на расправу мздоимцев — иначе солидарную ответственность понесет все управление. Не знаю, чем думал бывший народный депутат со товарищи, но вымогателей они выдавать не стали. И тогда я ликвидировал управление, уволив всех 16 сотрудников.

Пользуясь старым знакомством с Ельциным, бывший мой коллега по МГД пришел к нему с жалобой. Борис Николаевич мне позвонил. Я подробно объяснил ситуацию.

— Жестоко, — резюмировал президент. — Но, может быть так и надо делать везде.

В министерстве после этого начали дуть на воду.

Полагаю, что демократия в обществе невозможна без диктатуры порядка в госаппарате. Прежде всего — в исполнительной власти. Если происходит либерализация госаппарата, то в стране устанавливается диктатура хаоса и вседозволенности.

Я посмеивался над бесплодными попытками Руцкого с Хасбулатовым прищучить меня. И над вербовкой ими для этого дела некоторых ребят из гайдаровской братии. Но все-таки повод потоптаться на мне у них нашелся. Я сам его дал по старой журналистской привычке соваться во все дела.

Бывший корреспондент «Правды» по Восточной Германии Сергей Байгаров выпускал при Мининформпечати многотиражную газету для съездов народных депутатов России. Тогда зарубежные корреспонденты центрального органа партии были сотрудниками КГБ — возможно, и он имел какой-нибудь чин. Да только времена изменились. Все начинали с чистого листа.