Власть в тротиловом эквиваленте: Наследие царя Бориса

Из государственных фондов на фабрики и заводы по-прежнему шли ресурсы для выпуска продукции, но теперь по закону директора были сами с усами. Они стали сливать эти ресурсы в собственность «семейным» кооперативам, а те отправляли их за рубеж на продажу. Началась, как тогда говорили, эпоха ВРГ — Великой Растащиловки Государства.

Цемент и нефтепродукты, металл и хлопок, пиломатериалы и минеральные удобрения, резина и кожа — все, что государство направляло предприятиям для переработки и насыщения внутреннего рынка, пошло железнодорожными составами за рубеж. Через зеленые зоны на наших границах. И там, за рубежом, чиновники стали складывать капиталы в кубышки, а вскоре инициировали разрушительную реформу банковской системы СССР. Чтобы в час «X» легально, через свои банки, ввезти эти деньги, или, как называют экономисты, переходную ренту в страну для скупки обескровленных предприятий. Они уже тогда, задолго до 92-го года, готовились к приватизации. И, полагаю, уже тогда запланировали выпускать чеки-ваучеры не персональные, а обезличенные. Так проще было стать хозяевами новой жизни.

А что дали нам с вами эти меры кремлевской власти? Повсеместный дефицит и остановку производства. Работая позже в президентских архивах, я обнаружил записку О. Шенина, О. Бакланова и А. Власова, адресованную Михаилу Горбачеву, «О совещании министров в ЦК КПСС». «Ситуация чрезвычайная, — сообщали они. — Обеспеченность сырьем и материалами в автомобильной и легкой промышленности и других отраслях составляет не более 30 процентов. Всего на две трети обеспечен материально-техническими ресурсами оборонный комплекс. Строителям на жилье и объекты соцкультбыта приходит лишь 30 процентов ресурсов. Многие предприятия, по словам министров т.т. Паничева, Пугина, Давлетовой, встанут». И дальше: «Особенно остро ставился вопрос о необходимости решительного пресечения разбазаривания сырья и материалов на зарубежных рынках, предотвращения хаоса во внешнеэкономических связях».

Горбачев, как всегда, поставил свою закорючку на полях документа и спустил его в архив. Все они видели, все знали. Да и как не видеть, если на твоих глазах экономика проваливается в тартарары. Из других записок того времени с закорючками Горбачева и остальных членов Политбюро открывалась вся подноготная положения страны. За год своего существования кооперативы вывезли из СССР треть произведенных у нас потребительских товаров, за второй год — еще столько же. Внутренний рынок обрушился. Постановлениями правительства на закупку импортной продукции бросили часть золотого запаса Советского Союза (за два года он сократился на полторы тысячи тонн). Золото текло за рубеж, а под видом «забугорного» нередко оформлялось «родное» продовольствие — опять-таки с внутреннего рынка. И мясо и хлеб. К примеру, в портах Ленинграда, Риги или Таллина суда загружались дешевым фуражным зерном, огибали по морю Испанию с Грецией и приходили в Одессу с «импортной» продовольственной пшеницей по 120 долларов за тонну. Часть «добычи» уходила на взятки оформителям, а остальное складывалось на случай приватизации экономики. При разрешенной Кремлем анархии дельцы орудовали, не таясь. Народ стал выходить на площади с требованием прекратить разграбление страны. На митинге в Куйбышеве в сентябре 88-го собралось, например, около 70 тысяч человек. Заводы встали, хозяйственные связи между республиками разрушились. Там начали образовываться националистические Народные фронты под лозунгом: «Спасаемся поодиночке!». И все стали сторониться Москвы, как проказы. Сначала в ноябре 88-го декларацию о суверенитете республики принял Верховный Совет Эстонской ССР, а за ним — Азербайджан.

По опыту знаю, что такие важные решения кремлевская власть не принимала второпях. Всегда создавались экспертные группы, в которые входили люди из аппарата Совмина и КГБ и, разумеется, ответственные работники заинтересованных министерств и ведомств. И когда затевалось дело с подготовкой законов о предприятии и кооперативах или готовились меры по отказу от госмонополии на внешнеэкономических направлениях при чрезвычайной ситуации, то обязательно привлекались «светлые головы» из МИДа, МВЭС да и других структур.

Давайте посмотрим, а кто обслуживал в то время кремлевскую власть и мог иметь отношение к роковым событиям 88-го. Не встретим ли мы там знакомые лица? Что касается председателя Совмина СССР Николая Рыжкова, тут все понятно. Он был членом Политбюро и мимо него в Совмине ни одна бумага не могла проскользнуть. Плачущий большевик, как его назвали на съезде народных депутатов СССР, сегодня восседает в Совете Федерации и, по слухам, весь в шоколаде. Были у него как у председателя Совмина верные замы — Иван Силаев и Юрий Маслюков. Они тоже не могли стоять в стороне от важных процессов. А мы, члены первого правительства России 90-го года, все гадали, почему Ельцин взял в премьеры чужого для себя человека — Силаева?