Власть в тротиловом эквиваленте. Тайны игорного Кремля

Перед школой располагалась небольшая площадь — на ней группа старых чеченцев кружила в своем ритуальном танце (в результате трехдневных наблюдений я взял себе на заметку: около семи часов вечера старики-чеченцы расходились по домам, площадь пустела и дудаевская команда с десятком охранников оставалась одна. При желании ее можно было интернировать вертолетным десантом «без шума и пыли»).

Усы выдают характер мужчины. Хозяева пышных усов, как правило, открытые люди, без вождистских амбиций, в военном деле — рубаки. А тонкая строчка под носом — признак высокого самомнения, коварства их обладателя. Такие люди и в гражданской жизни, и в военном деле стремятся взобраться на высокие командные должности.

У Джохара были тонкие усы, а большие глаза с поволокой секс-охотника только подчеркивали их узость.

— Вы меня оставите без моей гвардии, — пошутил он при знакомстве со мной, имея в виду стычку с его архаровцем в телецентре. Ему доложили все обстоятельства моего посещения учреждения, и в голосе Дудаева я уловил нотки уважения.

— А зачем вам телевидение? — неожиданно спросил он.

Отвечать на детские вопросы всегда трудно.

— Народу хлеб нужен, а не телевидение, — продолжал Джохар. — Мы вырубили его (часть программ закрыли, оставили политагитки с лозунгами, типа: «Ичкерия — субъект Аллаха». — Авт.), и народ даже не заметил.

Он говорил это в присутствии Зелимхана Яндарбиева, говорил подчеркнуто небрежно.

Я обратил внимание: на переговорах, когда рядом был Яндарбиев, Дудаев вел себя жестко, несговорчиво, а без него менялся, становился благоразумным собеседником, как бы освобождался от пресса. Правда, от Зелимхана отрываться не удавалось: мы с Дудаевым выходили на улицу подышать — он рядом, мы, перебрасываясь словами, останавливались на лестнице — он тут же спешил к нам (после убийства Джохара Зелимхан сразу же станет президентом Ичкерии).

Яндарбиева я знал раньше: он вращался в московских литературных кругах, занимался поэзией, издавал сборники своих стихов с такими милыми сердцу названиями, как «Сажайте, люди, деревца!». Он родился недалеко от Усть-Каменогорска, в таежном селе Выдриха на горной реке Уба. В ней водился крупный таймень с алыми плавниками и хариус. Об этом мы как земляки непременно вспоминали с Яндарбиевым, встречаясь в прежние годы.

Потом Зелимхан увяз в сетях спецслужб Турции, Иордании и черт знает еще каких стран. Буквально на глазах переродился в непримиримого врага России и стал главным идеологом сепаратизма в Чечено-Ингушской АССР. Он со свирепым рвением исполнял возложенную на него заграничными шефами роль смотрящего за политиками Северного Кавказа. И распоряжался финансами, поступавшими «оттуда» для разогрева Вайнахии.

Зелимхана опасались.

Улучив момент, я взял его под локоток и тихо сказал:

— Земляк, зачем ты так усердно пасешь Джохара?

— Это не ваше дело, — окрысился он, переходя на «вы», — А ваш земляк я по несчастью. Моя родина Ичкерия и земляки — чеченцы.

И повернулся ко мне спиной. Не научила меня жизнь тонкостям дипломатии. Хотя из дикого волка в любом случае не получишь дрессированного Полкана, приносящего домашние тапочки.

На переговорах Яндарбиев выбрал скандальный тон. Мы даже обращались к Дудаеву, чтобы тот утихомиривал соплеменника. Но Джохар не обращал внимания на наши протесты, а только поддакивал своему идеологу, сидевшему от него по правую руку.

Архаровцы Дудаева разогнали журналистов и оккупировали телерадиокомитет, потому что его председатель вместе с главой республики Доку Завгаевым поддержал ГКЧП. Так наши партнеры по переговорам трактовали события. А кто они такие, чтобы распоряжаться собственностью и кадрами Министерства печати и информации РСФСР? Яндарбиев на это кричал: они здесь хозяева, и нечего Москве лезть в дела республики. Тем более — выручать гэкэчепистов (прием демагогов: речь-то шла не о защите чести мундира какого-то человека, а об ответственности за самоуправство).

Дудаев немного смягчал позицию бывшего учителя «сажать деревца»: вот подберут кандидата на пост председателя, и телекомпания заработает в прежнем режиме. «Давайте подбирать вместе», — предложил он. А почему Москва должна решать такой вопрос под дулом пистолетов каких-то башибузуков?! Вокруг этого и шли наши споры. В конце концов (не без помощи Хасбулатова) мы нашли общий язык: журналисты вернулись в студии, компания заработала. В разговорах о политическом положении в республике солировал Бурбулис. Много было вымыслов в прессе о его якобы сговоре с сепаратистами, но я должен сказать — на переговорах он твердо отстаивал интересы России. Шумливому Яндарбиеву он бросал, чтобы тот и не мечтал о выходе из состава РСФСР. А всей команде Дудаева говорил в грубоватой форме: если они действительно патриоты Чечено-Ингушской Республики, пусть помогают вводить ситуацию в конституционное русло, а если будут вилять и смутьянить — Россия их разделает под орех.