Власть женщин

Операция «Голубая звезда» стала провальной для репутации правительства: штурм оказался назначен на день крупного религиозного праздника, и в перестрелке погибли сотни мирных жителей. Сикхи, оскорбленные чудовищным осквернением их святыни, поклялись отомстить правительству Индии и лично Индире Ганди.

Ее неоднократно предупреждали, что ее жизни, как и жизням ее сына и внуков, угрожает опасность. Предлагали удалить из числа охраны всех сикхов – однако Индира отказалась, объяснив, что это будет воспринято как жест неуважения и недоверия по отношению ко всей национальности. Она лишь согласилась носить бронежилет и реже ездить по стране. В одном из интервью она заявила: «Все отведенные мне в этой жизни дни будут обращены на служение народу. И даже когда я умру, я уверена, что каждая капля моей крови будет питать жизнь Индии, делать ее сильнее».

…На утро 31 октября 1984 года у Индиры Ганди было назначено телеинтервью с английским актером и писателем Питером Устиновым. Поколебавшись, она не надела под желтое сари бронежилет – он полнил, а ей хотелось выглядеть на экране стройной и красивой. Выйдя из дома, она улыбнулась охранникам-сикхам.

В этот момент один из них выхватил пистолет и трижды выстрелил в нее. Другой прошил уже падающее тело автоматной очередью.

Один из членов той съемочной группы вспоминал: «Я услышал три одиночных выстрела, а затем автоматную очередь. Видно, убийцам хотелось выполнить свою задачу на все сто процентов. Они не оставили жертве ни единого шанса». Индира Ганди скончалась в госпитале через четыре часа; из ее тела извлекли двадцать пуль. Одного из ее убийц застрелили на месте, другого тяжело ранили.

Через два дня ее тело по индуистскому обряду сожгли на берегу священной реки Джамны. Костер зажег Раджив – его после смерти матери чуть не силой заставили возглавить страну. Через семь лет он тоже погибнет от рук террористов – на этот раз тамильских.

В свое время Индира сказала: «Мученическая кончина – это не конец, а только начало». Так и ее гибель стала лишь началом легенды о сильной женщине, воплотившей в себе новую душу Индии.

Эвита Перон

Святая грешница

В этот день, 26 июля 1952 года, Аргентина замерла. Все радиопередачи и спектакли были прерваны, во всех кафе воцарилась тишина. «Духовный лидер нации, первая леди Аргентины Эва Перон ушла в бессмертие», – объявил стране захлебывающийся слезами диктор, и вслед за ним разрыдалась вся страна. Аргентина оплакивала не просто женщину – она оплакивала свое счастливое будущее, которое теперь не наступит; она оплакивала счастье, которого теперь не будет, и надежду, которую отныне некому будет дать. И все это – счастье и надежда нации, будущее всей страны, – все это воплощалось в хрупкой женщине, чье нежное имя с благоговением произносили по всей Аргентине: Эвита, Эва Перон, Возглавляющая Смиренных, Несущая Надежду, Мать Нации…

Короткая жизнь самой известной латиноамериканки в истории была полна чудес и превращений. Родившись на самом дне, она сумела вознестись к сверкающим вершинам истории, превратившись из нищей девчонки в символ своей страны. Мало кому из людей двадцатого века удалось вызвать к себе такую любовь – слепую, страстную, граничащую с обожествлением, и в то же время такую безоглядную ненависть. О судьбе Эвы Перон, о ее роли в истории своей страны спорят уже полвека, но еще никому не удалось раскрыть загадку притягательности этой необыкновенной женщины, давно уже ставшей историей, легендой, мифом.

Ее собственная история началась 7 мая 1919 года в небольшой скотоводческой деревушке Лос-Толдос, что в 300 километрах от Буэнос-Айреса. Эва-Мария была пятым ребенком Хуаны Ибаргурен – и как ее три сестры и брат, да и сама мать, незаконнорожденной. Отец всех детей сеньоры Ибаргурен, Хуан Дуарте, владелец небольшой фермы, был уже двадцать лет женат на другой, имел в законном браке трех дочерей и за девять лет житья «на две семьи» – полгода там, полгода здесь – весьма устал и от Хуаны, и от обилия детей. Младшую дочь, Эву-Марию, он так и не признал. Хуана – да и соседи, суеверные, как и все крестьяне, – восприняли это как дурной знак: девочка в их глазах была с рождения обделена счастьем. Она росла слабенькой и хрупкой, а в ее глазах были тоска и грусть. Когда ей было четыре года, Эва опрокинула на себя сковороду кипящего масла. Доктора предвещали, что на лице и теле девочки на всю жизнь останутся шрамы, но когда сняли повязки, вместо рубцов там оказалась чистая, белая, полупрозрачная кожа. Через много лет эта алебастровая белизна станет главным украшением Эвы.