Властелин 2

Королева Мария-Антуанетта любовалась своим отражением в зеркале. В будуаре дворца Сен-Клу она была совсем одна. Она обожала короткие часы одиночества. Только отослав всех придворных дам и служанок, она могла достать из тайника прекрасное бриллиантовое ожерелье и надеть его себе на шею. В этом ожерелье была какая-то магия. Впервые примерив его двенадцать лет назад, королева с восторгом обнаружила, как преобразилось ее лицо. В глазах появился блеск, черты лица расправились, а очаровательная улыбка сменила обычную гримасу вынужденных растягиваться в улыбке губ. Мария-Антуанетта пошла на преступление и обман, чтобы завладеть этим сокровищем. Да и так ли страшно это преступление? Ведь в итоге никто не пострадал. Даже самозванка, графиня де Ламотт, взявшая вину на себя, преспокойно живет в Лондоне.

Жаль только нельзя явить преображенную себя миру. Нельзя заказать портрет в магическом ожерелье придворным художникам. Ну, и пусть! Зато теперь у нее появилась любимая подруга, которая часами может смотреть на нее из зазеркалья влюбленным взглядом.

От неожиданного стука в дверь королева вздрогнула. Она лихорадочно принялась расстегивать ожерелье, но застежка, как назло, не поддавалась.

– Минуточку, – крикнула королева.

В этот момент застежка расстегнулась, королева быстро сунула сокровище в шкатулку и убрала в ящик стола.

– Войдите, – спокойным голосом произнесла Мария-Антуанетта.

В будуар вошла графиня Адемар и остановилась на пороге.

– Прибыл король, ваше величество, – придворная дама не могла скрыть растерянности, – и он просит вас его принять.

– Почему он не предупредил заранее? Ах, да. Откуда вам знать… Хорошо, пригласите.

Графиня вышла, а через мгновение в будуаре появился король. Он огляделся, выискивая место, где бы присесть. Не найдя ничего лучше, он уселся на пуф и сразу оказался ниже своей супруги, восседающей в высоком кресле с подставкой под ноги.

– Простите меня, ваше величество за столь бесцеремонное вторжение, – глядя на королеву снизу-вверх, начал король, – но мне просто не с кем поговорить. Морепа умер, Верженн умер…

– Вы явились сюда, ваше величество, чтобы обсудить покойных министров? – холодно осведомилась королева.

– Что вы, ваше величество?! Я… Если вам неприятно меня видеть, я уйду.

– Я вас слушаю, Луи, – смягчила голос ее величество.

– Уже несколько месяцев я не нахожу себе места. Казна пуста. Банкиры больше не дают денег. Собрание нотаблей отказалось взять часть расходов казны на себя…

– Как же высоко вы меня цените, ваше величество, что пришли за финансовым советом.

– Не смейтесь, Мари. Я подумал, может быть, нам продать это поместье и мой замок Рамбуйе. Это бы покрыло часть расходов казны.

– Продать?! Кому?! Вы знаете, у кого есть столько денег?

– Не знаю, но кто-нибудь да захочет пожить там, где жил король или королева. А мы с вами снова будем жить в Версале.

– А что вы будете продавать, когда и эти деньги закончатся, ваше величество? Меня или свои охотничьи ружья?

– Вы правы, Мари. Нужно искать новые источники доходов, но где? Я не имею ни малейшего представления.

– Вы и не должны, Луи. Это обязанность вашего министра финансов.

– Ах, эти министры… Вы же помните, что мне предложил Каллон? Созвать собрание нотаблей, чтобы оно отменило привилегии высших сословий. В итоге надо мной смеется весь Париж. Вот послушайте, что они пишут…

Король развернул принесенный с собой листок бумаги:

«Крестьянин, выглядящий как король Луи, вошел в овчарню, похожую на зал заседаний в Версале и объявил своим баранам, напоминающим собрание нотаблей:

– Сегодня мы обсудим, с каким соусом вы предпочитаете попасть ко мне на стол.

– Но мы вообще не собираемся к тебе на стол, – ответили бараны.

– Это не обсуждается.

– А почему такая привилегия только для нас, баранов, – заговорил самый умный баран, – неужели коровы и куры недостойны попасть на твой стол?

«А ведь верно, – подумал крестьянин, – так мой стол будет богаче и разнообразней»

На этом первая часть сказочки заканчивается. Ждем продолжения»

– Понимаете, что это значит, Мари? «Самый умный баран» – это некий маркиз де Лафайет. Это он предложил созвать Генеральные Штаты. Только что это нам даст? Если высокородные бароны и епископы отказались платить налоги, то почему третье сословие должно согласиться?

Людовик вопросительно посмотрел на королеву, но она, вдруг, разразилась веселым смехом.

– Что с вами, Мари? – опешил король