Властелин 2

– Нет, что вы, ваше высочество?! Вы обязательно поправитесь! – король дотронулся рукой до головы принца. У дофина Франции был жар.

– Ко мне приходил ангел и звал меня. Он сказал, чтобы я не боялся, и мне совсем не страшно.

Нахлынувшие чувства: от гордости за своего семилетнего наследника до страха его потерять, готовы были превратиться в рыдания, но король неимоверным усилием воли их сдержал. Лишь непокорные воле короля слезы потекли по его щеке. Король отвернулся и смахнул их рукой.

– Не плачь, папа. Ангел сказал, что там мне будет лучше, чем вам здесь.

Тут уж Людовик не смог сдержать рыданий и выскочил из покоев принца. Не замечая никого вокруг, он почти бегом добрался до королевских покоев дворца Медон, бросился на кровать и дал волю слезам.

Выплакавшись, король почувствовал облегчение и не заметил, как его сморил сон. Три бессонные ночи, проведенные у постели больного сына, дали о себе знать. Людовик проспал до вечера, а вечером проснулся от голоса своей жены:

– Вы даже за сыном не смогли уследить, ваше величество, – в ее голосе сквозили одновременно и слезы, и раздражение, и жалость, – неужели так трудно было находиться рядом с ним?

– Что случилось, Мари?

– Наш сын умер два часа назад.

Король вскочил с кровати и обнял свою жену. Мария-Антуанетта разрыдалась в его объятьях, а Людовик лишь молча гладил ее по спине. Свои слезы он выплакал и не находил слов утешения для матери, только что потерявшей ребенка.

Как они радовались, когда после одиннадцати лет совместной жизни, у них родился наследник! И вот его не стало. Почему Господь обрекает их на такие тяжкие испытания, в чем замысел его? Этот ребенок еще не успел сделать ничего: ни хорошего, ни плохого. Зачем нужно было сначала давать его, а потом отнимать?

– Идемте, ваше величество, – королева высвободилась из его объятий, – нас ждут на панихиде.

В королевстве был объявлен двухнедельный траур, в течение которого запрещались все массовые сборища. Это касалось и Генеральных Штатов. Однако в день похорон к королю подошла делегация, которую возглавлял Жан Сильвен Байи, соратник Жозефа Сийеса по ложе «Девяти сестер».

– Ваше величество, мы понимаем, что сейчас не самое подходящее время, но мы просим принять петицию от третьего сословия.

– Вы разве не понимаете моего состояния, мсье?

– Я понимаю, ваше величество. Но вы просто примите петицию, а рассмотрите ее позже, когда будете в состоянии.

Ну что за бессердечие? У людей осталась хоть капля совести? Этот маленький, тщедушный на вид человечек вызвал у короля приступ отвращения, и его величество долго искал слова, как ярче выразить свое отношение к такому бесцеремонному поведению. Но ничего на ум не приходило. Поэтому король молча отвернулся от просителя и пошел прочь.

Уже третью ночь Людовик плохо спал. Он все еще винил себя за то, что не оказался у постели умирающего сына в самый последний момент, не выслушал его прощальных слов, сам с ним не попрощался. Как можно было уснуть, когда его маленькое сокровище, наследник и продолжатель его дел так в нем нуждался? Королева думает, что он покинул сына потому, что захотел спать. Но ведь это не так! Он просто не мог рыдать в присутствии принца. Надо сегодня же объясниться с ее величеством.

Король привстал на постели и это было сигналом слугам к началу утренних процедур. Людовику поднесли воду для умывания и приступили к его одеванию. После этого его усадили в кресло и принялись припудривать и румянить лицо, закреплять на голове парик… Обычная процедура, но как же долго она сегодня тянется! Королю не терпелось увидеться с Марией-Антуанеттой.

Наконец, он смог покинуть свои покои, но чуть ли не столкнулся с поджидавшим его министром двора де Вийедеем.

– Что вы здесь торчите, Вийедей? – раздраженно воскликнул король.

– Вас с самого утра дожидается делегация от третьего сословия, ваше величество.

– Это просто невыносимо! Неужели ни у кого из них нет детей?!

– Я им скажу, что вы сегодня их не примете, ваше величество.

– Не нужно, де Вийедей. Прогоним их сегодня, они придут завтра. Скажите, я приму их в своем кабинете через полчаса.

Ну разве это люди? Ведь именно способность сопереживать, сочувствовать чужому горю отличает человека от животных. А если этим животным дать власть, во что они могут превратить страну?

Король пришел в кабинет и принялся обдумывать слова, которыми он отчитает этих бесчувственных делегатов.

– Ваше величество, в этой петиции мы выражаем требование третьего сословия изменить регламент Генеральных Штатов. Вместо посословного голосования мы предлагаем поименное, и вместо раздельных заседаний сословий – совместные. – Все это маленький человечек, который накануне докучал королю, произнес шагая от двери к столу короля.

Человечек положил бумагу на стол развернулся и покинул кабинет.

Король не успел ему высказать ничего и растерянно посмотрел на Вийедея. Но тот только развел руками:

– А что тут скажешь, сир? Третье сословие.