Властелин

Она вынесла связку в жилую комнату, удобно устроилась на постели – раскладывать документы здесь было легче, чем на маленьком столике. Бережно, как всегда, сняла эластичные пластиковые кольца, стягивавшие пачку, сняла предохранительные картонки. Внимательно, хотя с некоторым недоумением прочитала надпись на верхней из них: «То, что касается Ублюдка Власти». Ублюдок? Это было что-то ругательное, насколько она могла судить. Но что же значит «Ублюдок Власти»? Леза, как и любой житель Ассарта, с детства знала, что Власть – то же самое, что Властелин – с той лишь разницей, что Властелины с течением времени менялись, Власть же оставалась. Но, пока Властелин был жив, он и был Властью. Поэтому существовали Супруга Власти, Наследник Власти, наконец, Вдова Власти. Но о существовании Ублюдков Власти ей до сих пор слышать не приходилось.

Со странной осторожностью – словно боясь, что бумага вспыхнет в ее пальцах – она взяла первый документ: двойной листок бумаги, исписанный четким, крупным, она почему-то подумала – женским почерком. Прочитала несколько строк и остановилась, не уверенная в своем праве читать дальше. Потому что в руках ее оказалось письмо, совершенно частное, написанное женщиной человеку, которого она, несомненно, любила. Человеком этим, как следовало из текста, был Властелин. Не Изар, конечно – судя по дате в конце письма, Изара тогда и на свете не было. Его отцу, вот кому предназначалось послание. И было им получено – судя по тому, что оно оказалось в этом архиве.

«Родной мой, уж не знаю, обрадуешься ты или только сделаешь вид, но все завершилось благополучно, и маленький Миграт уже существует на свете. Я назвала его так – помня, как ты говорил не очень давно, что, если у тебя будет сын, ты хотел бы дать ему это имя. Крупный, прелестный мальчик, и очень похож на тебя – или это мне только кажется? Ему уже исполнилось три дня, и он ест с удовольствием, наверное, вырастет таким же сильным и жизнелюбивым, как ты…»

Дальше шло совсем уж интимное, и Леза невольно краснела, читая откровенные строчки. Сумела бы она так написать Изару, если бы тут кто-нибудь взялся передать ему письмо? Нет, наверное, она была воспитана в умении открываться почти до конца, не нарушая определенных правил приличия. Хотя и не всегда это удавалось… Она вспомнила их первую ночь и покраснела еще сильнее. И, чтобы отвлечься от горячего воспоминания, подумала: былой Властелин, сколько она его помнила, всегда был старым и не очень крепким, и как-то не получалось представить его с женщиной. Теперь она внезапно как бы увидела его молодым и, наверное, заслуживавшим любви – раз женщина писала ему такие письма. Женщина… Кем она была для него? И вдруг Лезу словно ударили пониже груди – она даже согнулась от боли, почти физической. Кем? Да тем же самым, кем ты служишь для Изара: любовницей, матерью незаконного сына… Ну конечно! Ублюдок – вспомнила она из давно прочитанного – это ведь и есть всего-навсего незаконнорожденный сын…

Значит, у старого Властелина был другой сын – вернее, другим был Изар, а тот – первым. Но где же он? Если у Изара есть брат, каким бы он там ни был по закону, Изар ведь не мог бы бросить его на произвол судьбы: брат мог – и даже должен был – носить другое имя, не дающее ему права на Власть, – но тем не менее ему следовало находиться где-то близ Власти, а не вдали от нее. Хотя… то, что Изар никогда о своем брате не заговаривал, могло означать лишь, что он ничего о нем не знал – или же история эта завершилась так давно, что уже и не вспоминалась… Впрочем, что толку строить предположения, когда здесь, в этой вот связке, и должна быть разгадка.

Леза стала перебирать бумаги, одну за другой, то бегло проглядывая, то подолгу задерживаясь на некоторых из них. Там было еще два письма от той же женщины – на бумаге другого, намного худшего сорта; другим было и содержание – в них чем дальше, тем больше сквозили печаль и обида, а в последнем женщина прямо требовала отдать ей сына. «Ни он, ни я никогда не будем тебя беспокоить, не станем напоминать о нашем существовании – только не разлучай нас, потому что я уже потеряла тебя – неужели я должна потерять еще и сына? Зачем тогда жить?..»

Всем сердцем сочувствуя обиженной и обездоленной женщине, Леза напрасно искала среди документов еще хоть какое-то упоминание о ней. Бумаги молчали; это заставляло думать, что от женщины поспешили отделаться. Леза уже давно поняла, что Власть безжалостна, что она не умеет быть другой.