Властелин

Грянули дополнительные, на химическом топливе, двигатели экстренного торможения. Одновременно мягко включились рули. Описывая крутую циркуляцию, корабль на миг оказался в опасной близости от перестраивающейся в походный ордер эскадры – далеко не полной уже эскадры, но все же сохранявшей боеспособность. Уве-Йорген стиснул зубы: проклятое трижды ощущение – когда ожидаешь удара в спину, пока твои маршевые лишь начинают разгонять машину и до предельной скорости еще далеко… Удара не последовало: видимо, наблюдатели на кораблях Коалиции не сразу заметили, а еще вернее – с замедлением сообразили, что это за кораблик внезапно возник поблизости; а если и поняли, то маневр «Алиса» оценили как попытку спастись бегством. Им и в голову не пришло, что не ради спасения своего экипажа корабль устремился прочь, но ради атаки – единственного, на что сейчас его команда была настроена.

– Конец маневра! – оповестил Уве-Йорген. – К бою!

Бой уже шел на самом деле – только не здесь, где находился сейчас «Алис», а там, впереди. Впрочем, можно ли было назвать это боем: настигающий беглеца крейсер открыл огонь, спасательный же катер лишь увертывался – то ли не было на нем оружия, чтобы ответить, а может быть, оружие было, но некому стрелять из него: не исключено, что единственным человеком на борту был пилот. И все равно, пусть хоть одного, но «Алис» обязан был спасти, чтобы его экипаж не потерял уважения к самим себе.

– Рука, что же ты?

– Еще не время, Рыцарь: он не в зоне. Ты можешь быстрее?

– Нет. Мы и так на форсаже. Сколько еще по твоей шкале?

– Минут через десять можно открывать огонь на поражение.

– Не годится! За десять минут он его наверняка зацепит. Ему и одного попадания хватит, это же бумажный кораблик…

– Чем я могу помочь, Рыцарь?

– Открывай огонь сейчас!

– Впустую потратим…

– Наплевать!

– А что потом?

– Потом пойдем на сближение. И ударит Питек. А сейчас хоть отвлечем его внимание. На крейсере, похоже, думают, что могут тешиться игрой безнаказанно– как борзая с зайцем…

– Хорошо, пилот.

– Сейчас я, между прочим, капитан, – не утерпел Уве-Йорген без особой, впрочем, обиды; однако порядок ведь должен был быть даже и в такой крайней ситуации. Гибкая Рука это понял и спокойно ответил:

– Виноват, капитан. Открываю огонь…

Две ракеты автоматического наведения выпорхнули из своих гнезд и яркими звездочками унеслись вперед. И пилот, и Рука знали, что не радиус действия этих ракет делал их уязвимыми: они долетели бы, даже находись цель вдесятеро дальше. Дело тут было во времени, потребном для их обнаружения и уничтожения средствами перехвата, какими обладал каждый корабль. Зона уверенного поражения начиналась там, где ракетам требовалось меньше времени, чтобы долететь до цели, чем противнику – обнаружить их и уничтожить. Сейчас времени нужно было слишком много, поэтому не приходилось рассчитывать на то, что они поразят цель.

Так и получилось: ракеты «Алиса» были замечены крейсером вовремя, и через считанные секунды с борта большого корабля стартовали перехватчики. Огоньки на экранах стремительно сближались. Взрыв. Вот и второй. Опасность для крейсера миновала – первая опасность.

Однако, как Уве-Йорген и предполагал, ракеты были потрачены не впустую. Крейсер еще несколько секунд продолжал мчаться за катером, однако уже прекратил огонь. Во всяком случае на срок, нужный для того, чтобы оценить нового противника и принять решение. На это решение следовало повлиять.

– Рука! Повторить!

– Командир, но мы останемся…

– Разговоры! Огонь! Пуск!

Гибкая Рука повиновался. Еще две ракеты ожили, покинули привычные места и устремились к теперь уже хорошо видному крейсеру. Их тоже перехватили; но на этот раз они взорвались куда ближе к кораблю Коалиции, чем первые. И, видимо, это серьезно обеспокоило командира крейсера: с «Алиса» было заметно, как замерцали частыми импульсами тормозные и крейсер начал сходить с курса преследования катера.

– Ага! – сказал Уве-Йорген удовлетворенно. – Так я и думал. Уровень младших классов.

– Не понял, – отозвался Гибкая Рука.

– Я думал, что он предпримет такой маневр. Дурачок.

– А что бы сделал ты?

– Как-нибудь сообразил бы, что сейчас нельзя терять скорость, наоборот – увеличить до предела. Он же позволяет нам подойти на дистанцию ближнего боя.

– У него есть свой резон, – откликнулся индеец.

– Какой же это?

– Они умеют считать до четырех. Мы выпустили четыре ракеты.

– Я тоже умею до четырех…

– Кораблям нашего класса – по их представлениям – и не полагается иметь больше. Они наверняка принимают нас за суденышко, уцелевшее от эскадры Властелина и теперь ищущее почетной гибели вместо позорного возвращения… Думаю, что единственное, чего они сейчас будут опасаться, – это того, что мы пойдем на таран, чтобы взорваться вместе.

– Ну что же, – сказал Уве-Йорген. – Я не против. Пусть думают так. Не знаю только, долго ли им еще остается думать…

– Не отвлекайся! – предупредил Георгий. – Он лег на контркурс.

– Лучшего и желать нельзя, – удовлетворенно пробормотал Уве-Йорген, наклонившись над пультом и не сводя глаз с экрана. – Питек, как у тебя?