Властелин

Рыцарь тем временем обнажил меч и что есть духу ринулся на Кошмара. Фигура в доспехах со всего размаха врезалась в черную кляксуи… помчалась дальше. Рыцарь лишь озадаченно мотал головой, словно вытряхивая из ушей песок.

— Что, и это все? — приподнял бровь Бельзедор.

— Похоже, что все, — виновато улыбнулся управляющий, — Боюсь, мы недооценили храбрость этого человека…

— Храбрость?…

— Да, Властелин. Сила Кошмара — в страхе его жертвы. Он мало что может сделать, если человек равнодушен к опасности. Также силу Кошмара можно преодолеть приливом храбрости, вызванным положительным чувством — верой, патриотизмом, воодушевлением, благородным гневом, желанием кого-то спасти или защитить… А здесь мы видим объединение этих двух вещей, ибо данный герой не только бесстрашен от рождения, но и движим положительными чувствами — желанием спасти своих товарищей и… покарать вас.

Глава 13

Коридоры, ведущие к темницам, стремительно пустели. Переговорные амулеты, размещенные на перекрестках, меланхолично извещали:

— Внимание. Внимание. Просьба освободить восьмой, девятый и десятый коридоры. Сейчас туда будут выпущены гули. Повторяем. Сейчас будут выпущены гули.

Бельзедор задумчиво наблюдал, как прихвостни испаряются из этой части цитадели. Когда исчез последний, начали подниматься секретные панели — опуда уже слышались вой и рычание.

— Гули — это ведь живые мертвецы? — уточнил Бельзедор.

— Совершенно верно, Властелин, — кивнул управляющий, — Живые и очень голодные. ^ — А откуда у нас так много живых мертвецов?

— О, мы производим их из ваших же прихвостней, Властелин. После смерти.

— А они не возражают?

— Трудно сказать определенно. Нам не приходило в голову их об этом спрашивать.

Гулей в запасниках цитадели оказалось немало. Похоже, держали их в большой тесноте — они на ходу разминали плечи и хрустели шеями. Многие поводили носами, ища еду… и вскоре они ее нашли.

Спеша освободить товарищей, рыцарь врубился в эту толпу, как волк в отару. Волшебный меч со свистом заходил из стороны в сторону, снося гнилые бошки и разрубая тела. Гули падали соломенными снопами, отлетали к стенам и бессильно корчились.

— А почему они такие слабые? — спросил Бельзедор.

— А как же иначе, Властелин? — удивился управляющий, — Если мы выпустим тех, что посильнее, герой завязнет надолго. Или даже погибнет, чего доброго.

— Тогда зачем мы их вообще выпускаем? Давай освободим коридоры — пусть идет спокойно. Зачем зря мертвецов переводить?

— И что же это будет за подвиг такой? Прогуляться по пустому коридору? Это не очень-то героически, Властелин.

Первым рыцарь освободил волшебника. Короний, мешавший тому колдовать, не устоял перед ударами волшебного меча — и через несколько секунд дверь распахнулась.

— Развяжи мне руки! — потребовал волшебник, — У меня еще тридцать семь татуировок!

Пользуясь паузой, гули тут же ринулись к сладкому мясу — но вместо еды получили жаркую вспышку. На запястье волшебника с шипением исчезала татуировка-огонек, а он уже тер вторую, превращая в пепел следующую партию гулей.

Третья вспышка окончательно расчистила коридор. Волшебник шлепнул по вытатуированному на бицепсе ключу, хлопнул по тяжелому замку — и тот с щелчком раскрылся, а татуировка исчезла в никуда.

— …Или даже пять тысяч четыреста шесть бочек!.. — донеслось из камеры.

— Вы свободны, святой отец! — возвестил рыцарь, разбивая кандалы.

— Да благословит тебя Воитель, сын мой! — осклабился жрец. — А теперь дай мне оружие — и пусть хлынет кровь во славу Энзириса!

За неимением лучшего энзирид вооружился железным прутом, вырванным из стены, примотав к нему собственные кандалы. Получилось грубое подобие моргенштерна — и как уж оно пошло гулять по головам воющих гулей!

— Тебе, Бог-Меч!!! — безумно хохотал жрец, разбивая очередной череп. — Тебе жертва!!!

Гремлин, которого не связывали и не сковывали, вылетел из камеры, едва приоткрылась дверь. Он с диким воем взметнулся по ноге рыцаря, взобрался ему на голову, в ужасе таращась на бесконечных гулей, и дико заверещал:

— Мне нужен мой сервапор! Где мой сервапор?!

А вот заполучив драгоценный сервапор, гремлин сразу стал вести себя иначе. Уже спокойно, даже барственно он поднял железные лапищи, схватил поперек туловищ сразу двух гулей и разорвал их надвое. Грохоча и лязгая, гремлинская махина зашагала за остальными. Коридор сразу наполнился клубами пара.

— Почини наконец свою трубу! — проворчал волшебник, зажимая рот. — Дышать же невозможно!

— Потом починю.

Дверь камеры люкс гремлинский сервапор вынес в считанные секунды. Рыцарь сразу ринулся к воровке-принцессе, заключил ее в объятия и начал покрывать лицо поцелуями.

— Они тебя не тронули?! — крикнул рыцарь, — Они ничего с тобой не сделали?!

— Да вроде бы нет… — ответила девушка, глядя на него странным взглядом.

— Клянусь, если он с тобой что-то сделал, я прикончу его собственными руками!

— Так ты же и так собираешься это сделать, — хмыкнул волшебник.