Властелин бумажек и промокашек (СИ)

- Боженьки мои, - возмутился он, - мне бы и трех часов тогда не хватило. Вот тебе первые строчки из полицейского протокола на Соньку: "Рост 1 м 53 см, рябоватое лицо, нос умеренный с широкими ноздрями, бородавка на правой щеке".

- Ой, - вздрогнул Химик, - но я же...

- Я просто сделаю вид, что ничего не слышал, - понимающе укорил Историк, - идем на второй заход.

За пять попыток коллеги убедились в возможности Николая вскрыть замок с результатом от тридцати секунд до двух минут.

- Думаю достаточно, - вынес вердикт Историк, - отправляемся карать Даниловича и похищать "касторку" для Хоменко из чемоданчика Чукувера. По пути заглянем к мадам Зинген, личной швее Марии Фёдоровны.

- К ней зачем? - поинтересовался Химик

- А сокровища гражданина Хоменко ты в чем понесешь? - С юмором вопросил Историк - нужно же чтобы их не опознали, если случится вдруг такая неприятность, как попасться на глаза патрулю. Да и до места назначения лучше с солдатским ранцем добираться. Заодно отвлечем Даниловича демонстрацией нашей усердности.

- А мадам Зинген, видимо, скажем что солдатский ранец для экзерциий, - догадливо уточнил Химик.

- Догадливый чертяка, - проворковал Историк, закрывая дверь отмычкой, предварительно убедившись в отсутствии свидетелей.

- Удивляюсь я твоей способности врать, - проворчал Химик, - и пугаюсь!

-Э, - легкомысленно отмахнулся Историк, - что я? Вон дочка Зинген, стала фрейлиной Марии Фёдоровны, после революции эмигрировала. Так она на голубом глазу такую дичь порола, когда её про расстрел рабочих в 1905 году спрашивали. Дескать, специально, рабочие вперед колонны женщин и детей поставили. Дети закидывали гвардию камнями, а женщины кололи лошадей булавками. Потом, естественно, бунтовщики начали стрелять и ... смешались в кучу кони, люди. Все это, мадемуазель Зинген, разумеется, видела своими собственными глазами из окон дворца.

- Позорище, - впечатлился Химик, - надеюсь, такого не повторится. Хотя о чем я? У нас постоянно на митингах какие-то дрищи омоновцам прописывают лещи. В двадцать первом веке.

- Работаем над этим, работаем, - сказал Историк.

Николай мчался с лестницы на второй этаж. На генерала Даниловича неумолимо надвигалась "Буря в клозете".

***

"Бригада", умиленно подумал Историк, глядя на своих верных соратников.

Договорившись в деталях о плане действий, сразу после второго обеда "бригада" заняла удобную диспозицию в игровой. Жорик делал вид, что увлечен железной дорогой, Володька с плетёной сумой на шее изображал коробейника, разшагивая по комнате и громко покрикивая что-то вроде: "Вот так квас - в самый раз!", "Сбитень горячий - кушает подьячий"!". Дверь в игровую была приоткрыта и Радциг, возникший у порога, с солдатским ранцем вознамерился ее закрыть.

- Не надо Радциг, - мягко предупредил Николай, - пусть пока проветрится. Передай пожалуйста, ранец и вызови Даниловича.

Радциг молча склонился, прошелестев: "да, ваше высочество" и развернулся к двери Даниловича, что находились в трех метрах левее и напротив игровой.

Стукнула дверь, раздался недовольный скрип подлого вражины, а вскоре появился и сам обладатель противного голоса - Данилович.

- Что-то случилось, ваше высочество? - не скрывая своего раздражения поинтересовался "морковкобородый".

- О, только хорошее, ваше превосходительство, - бархатным голосом ответил Николай, отпуская жестом Радцига, - я взял на себя смелость усложнить наши занятия. Царевич с натугой покачал рукой, взвешивая ранец. - Мне набили ранец камнями и я стану упражняться с весом. Сие зело полезно для здоровья.

На лице Даниловича мелькнула выражение радости и озадаченности. Он приступил ближе к Николаю и уже окрыл рот чтобы высказать свое экспертное мнение как проходивший мимо Володька особо громко прокричал: "владимирская клюква издалека, просит меди пятака"!

- Зараза! Пошел вон! - выругался Данилович и Володьку словно сдуло ветром. Он скользнул за дверь, осторожно прикрыв её не до конца.

- Тяжелый он, - разочарованно произнес Данилович примеряясь к ранцу, - вот если бы... Тут Данилович опомнился царевичу девять лет - до тринадцати тяжелые нагрузки ему воспрещались.

- Это исключено, ваше высочество, - решительно заявил он, - но года через четыре мы повысим учебные нагрузки.

- Скажите, ваше превосходительство, - вкрадчиво промолвил Николай, - а как вы видите нашу учебную программу на зиму?

- Смотря какая температура будет на улице, - осторожно сказал Данилович. Он решительно не понимал цели расспросов и начал откровенно ими тяготиться. - До минус двадцати пяти градусов наши занятия будут посвящены закаливанию и развитию физических данных. Мы будем кататься на коньках и лыжах. Колоть дрова.

- И я хочу заниматься, - закричал Жорик и подбежал к Даниловичу, - возьмите меня на учебу Григорий Григорьевич, я на лыжах хорошо бегаю!

"Так тебе!" - злорадно думал Николай, наблюдая за нелепыми попытками Даниловича отбиться от "энерджайзера". Спустя минуту в комнату незаметно проник Володька и кивнул Николаю. Дело было сделано.