Читаем Властелин бумажек и промокашек полностью

Сказано — сделано. Те самые, вчерашние рабочие собрали в кучу весь древесный мусор, подплеснули спирту и два костра весело замигали огоньками.

— А Фарафонтьев не пришел, — заметил Химик, — как ты и говорил.

— А ты бы пришел? — ответил вопросом на вопрос Историк, — это Радциг вон пляшет от счастья в последний день. Отдежурил неделю и на следующую свободен.

Вышеназванный джентльмен действительно суетился неподалеку, помогая в постройке качелек.

— С завтрашнего дня, его высочество на следующую неделю — головная боль камердинера Шалберова Николая Филипповича. — Объявил Историк.

Да он не поэтому тут ошивается, — возразил Химик, — на всякий случай подстраховался. Вчера упустил момент, так мы его акустически долбанули трещоткой.

— Не будем больше трогать камердинеров, — согласился Историк, — мало что ли нам соглядатаев.

Николай приобнял за плечи свою команду, глядевшую на костёр.

— Ну что, други, — выдал он весело, — за часок земля отойдет и можно будет вкопать наши качели. Забьемся пока кто больше подтянется на турнике?

— Но ты итак, Ники, проводишь там каждую свободную минуту, — обвиняюще сказал Володька, — нам за тобой не угнаться. С чего ты так полюбил турник?

— Вообще, Николай просто вырасти пытается из будущих ста шестидесяти восьми сантиметров, — проворчал Историк, — но как это ребятам объяснить? Концепция «на потом» для них сложновата, да и для Николая думать на десять лет вперед очень странно.

— А задвинь про гладиаторов, — посоветовал Химик, — скажи читал «Спартака» Джованьоли, там все так делают.

— Хм, «Спартак» уже действительно написан, — согласился Историк, — но с итальянским Ники пролетает, а в России книгу переведут года через три-четыре. Ладно, совру что так пишут в книжке по истории Древнего Рима, что у меня валяется в комнате на столе, в кипе других, ожидая этажерки из Дании.

— Все начинается с истории рукопожатия, — сказал Николай, подталкивая команду по направлению к турнику. — Давным-давно, в великом Риме устраивали гладиаторские бои. Ну вы знаете, Александра Петровна рассказывала. И был среди гладиаторов такой обычай: выходя на смертный бой они пожимали друг другу руку в знак уважения. Так вот, самый сильный рукосжимальщик воспринимался человеческим мозгом как самый сильный боец. В чем, разумеется, была определенная логика. Сильнее хват меча, сильнее удар. Против такого бойца старались не выходит, оставляя схватку с ним до последнего момента. И потому шанс выжить у него становился выше.

— Ву мэ компхронэ? (Вы меня понимаете?) — требовательно прокартавил Николай.

— Уи, — пискнул Жорик, а Володька закивал так, что фуражка сползла на нос.

— Да и вырасти так можно выше, — выдал еще одну тайну Николай, — чем больше висишь на турнике — тем сильнее растягиваешься. А зачем нам быть коротышками? Людям маленького роста — бить лицо легко и просто. Потому в кадетских корпусах, гимназические залы сплошь в турниках. Наш засранец мне лично об этом рассказывал.

При упоминании генерала Даниловича в таком контексте раздались неизбежные смешки. Но Володька все же озаботился вероятным раскрытием тайны.

— А про нас не узнают, Ники? — спросил он с надеждой, — вчера в его квартире весь день взрослые ковырялись.

— Ха-ха. — прокомментировал Химик, — экперты ОЗХО обвинили российские бобовые культуры в повышенном содержании олигосахарида.

— Сомневаюсь я в местных экспертах, — поддержал Историк, — химия в данное время, как квантовая физика в будущем. Изучают только университетах. Что казаки Конвоя и охранная полиция понимают в простейших химических реакциях — да ничего. Ну, сорвало, фигурально выражаясь, дно у Даниловича в туалете — так Боженька решил. Тут Порфирий Петрович с химическим образованием нужен, которого к детям совершенно не пустят — сойди он даже с ума и попытайся расспросить детей из царской фамилии. К Володьке? Володька не Раскольников — покрепче будет, да и не убивал никого.

— Кто меньше толкует, тот меньше тоскует, — пафосно ответил Николай, — все будет в ажуре. Ну, кто у нас богатырь земли русской?

И Николай толчком придал брателлам ускорение к турнику.

* * *

— Красота-то какая, лепота, — восторгался Историк видом с качельки.

Дубы-колдуны обнимали полянку на которой заливали зимой каток Аничкова сада, чуть выше и к Невскому, между таких великанов стояли качели, с которых открывался вид на поляну и далее, на серую громаду тётки со скипетром и в венке. Условный вид. Хотя деревья, сбросившие всю зелень, обнажились, а памятник возвышался на десять метров, все же костлявые, зимние фигуры вязов и дубов перспективу заслоняли изрядно.

И ладно. Сама вон тётка вид на Александровский театр убила. Ничего, стоит — улыбается.

— Раньше, — сказал Историк, — сад простирался до Садовой. Справа по Невской тянулся пруд, стояли здания для слуг, зверинец, фонтан, скульптуры.

— Меня больше пугает, — задумчиво произнес Химик, — что из окон дворца Николая, когда он попрется прятать миллион, можно будет заметить, при желании, ночью. В этом смысле, тот прошлый сад меня бы больше устроил, зашли бы вглубь там, где Катькин сад сейчас.

Перейти на страницу:

Все книги серии Темплатный агент

Похожие книги